Годы шли неумолимо, и к своим 19 годам Джи из босоногой озорной "пацаночки" превратилась в прекрасную юную леди. Она была стройной, умненькой девушкой, на которую стали обращаться взоры мужчин. Арчибальд был обеспокоен будущим Анжелы, и решил ее сосватать к сапожнику, который имел хорошую репутацию. Но Анджела ничего и слушать не хотела, и тут ей подвернулся счастливый случай. В таверню забрел иностранец, который прибыл в качестве пассажира на корабле. Он был разодет безвкусно, хоть и богато, швыряя деньгами, он пил и играл.  Его мутный пьяный взгляд заприметил молодую и привлекательную девушку.
- Эй, милочка, плесни-ка мне еще рому, присядь со мной, поговорим – слегка заплетясь в словах, обратился он к Джи. Арчибальд был вне себя от ярости, и хотел было вышвырнуть набравшившегося клиента, но Анджела ему помешала. Пройдя по залу, она присела за стол к гостю, и налив, ему вина, ловя на себе его похотливые жадные взгляды, предложила ему сыграть в карты.  Вельможа, рассмеялся, но согласился, уточнив, каковы будут ставки.
- Я на кон согласна поставить свою честь, - улыбаясь, проговорила Джи, - и если я проиграю, вы сможете мной обладь столько, сколько пожелаете, - в глазах ее сверкнул заманивающий блеск, - и если Вам есть что поставить на кон, столь же ценное, но согласитесь, ни о каких деньгах речь и идти не может, ведь честь девицы – бесценна.
Вельможа похотливо щелкнул зубами, одна мысль о ее прекрасном юном теле сводила его с ума.
- Я на кон ставлю титул «Барона», а также свои  владения в новом свете, в Бриджтауне, что на Барбадоссе, годиться?
Джи кивнула, и они начали играть. Все в зале притихли. Арчибальд был на гране инфаркта, вся эта ситуация ему не нравилась, но помешать своей племяннице он не мог, толпа наблюдателей плотным кругом окружила их стол и пробиться к ним не было возможным. Играли в «Покер-Джокер», один из матросов перемешал тщательно карты и начал сдавать. Первые две, он сдал Джи. Анжела смотрела на вельможу, с хладнокровным равнодушием, и выражение ее лица не изменилось, даже тогда, когда она поглядела на свои карты. Вельможа, капая слюной и лязгая челюстью, после сданных двух карт попросил еще, ему сдали, и он довольно прищюрясь, глядел на Анджелу. Ей карта не требовалась и по правилам они должны были открыться. Вельможа, предвкушая выигрыш, ехидно сверкая глазками, выложил на стол карты, ровно 19 очков показали они. Все в зале замерли. Джи, абсолютно спокойно, не спеша сверху положила свои карты – равно 21 очко, и она выиграла. Вельможа даже протрезвел от неожиданности. В зале все поаплодировали Анджеле, а вельможа, съежившись и договорившись,   что на формальности  уйдет месяц поспешно удался. Прошел месяц, ценные бумаги с королевской печатью, о праве собственности и присуждении Мисс Уотсон титула баронессы находились у Анджелы. Сердце девушки трепетало, и она светилась от счастья, предвкушая совсем другую жизнь. Оставив своему дядюшке адрес, своих владений, куда он мог посылать ей письма, она пассажиркой взошла на корабль и, помахав лондонцам рукой, отправилась на Барбадос.
Добралась до Бриджтауна Анджела без происшествий. На пристани ее встречал слуга, много граждан и даже сам губернатор вышли поприветвовать новую плантаторшу. Они представляли ее совсем другой, хоть были приятны  удивлены, увидев ее привлекательную внешность. Губернатор пригласил ее в свою резиденцию, но Анжела со всей учтивостью отказалась, сославшись на усталость, заверив его, что посетит его позже, спустя несколько дней. Вместе со слугой она отправились на плантацию. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что все находится в ужасном запустении, и практически вся платанция поросла травой, да так, что тростника и видно не было. Из рабов оставалось человек пятнадцать, они не  сбежали только потому, что были голодны и слабы, кто из них был болен. Надсмотрщиков не было, прежний хозяин не платил им жалованья, и они, проклиная его, ушли в неизвестном направлении. Дом Мисс Уотстон находился посреди самой плантации. Это был белый двухэтажный дом, который был просторным, но весьма скромным. В нем жили всего три слуги, кухарка и двоя мужчин, один из которых встречал Джи, и нес ее багаж до дома. Переодевшись, Анжела пошла в соломенный домик к рабам. Внимание ее привлек один негр, он лежал возле стены, тяжело дышал, и глаза были полузакрыты. Джи присела возле него на корточки, взяла его руку, убедившись, что он еще жив, велела перенести его в дом. Осмотрев остальных, несколько человек отправила в дом, а тем, кто мог передвигаться, велела снять кандалы, и покормить их, велела всем собраться вечером во дворе ее дома. Придя домой, она приказала положить негра на пастель и стала обрабатывать его раны. Слуги наблюдали за ней с огромным любопытством, такого отношения к слугам и рабам они раньше не видели. Дав не много денег слуге, она отправила его в город и велела принести лекарств. Слуга удалился, а Анджела сняв кандалы с раба, стала влажной губкой мыть ему ноги и приводить его в порядок.
Прейдя в себя, негр был изумлен, видя, как белая женщина с густыми рыжими волосами заботится о нем. Он огляделся и обнаружил, что находится в доме.
- Мисс, я должно быть уже умер и вы ангел, омываете меня для рая – спросил негр
- Ну, я не ангел, я Баронесса Анджела Уотстон, новая владелица плантации, точнее того, что от него осталось. И вы не умираете, вы больны желтой лихорадкой только и всего. Я вас вылечу, вот уведете – отвечала Джи, слегка улыбнувшись и продолжая свое занятье.
- Мисс Уотсон, тогда весьма не разумно снимать с меня было кандалы – хотел было пошутить негр, все еще недоумевая над происходящим, - что намереваетесь делать дальше, - осторожно поинтересовался он.
- Я решила устроить собрание, вам откроют окна, чтобы вы слышали, о чем пойдет речь, кстати, хотела узнать ваше имя.
- Я – Маступай, что в моем народе означает «Храбрый сердцем». И пока она врачевала его раны, он рассказал ей о своем народе, как стал рабом.
Вечером того же дня, рабы и слуги собрались во дворе дома, ожидая и стараясь понять к чему все это. Анжела предстала перед изумленной публикой, весьма в странной одежде. На ней была шелковая рубашка, прямые штаны, и высокие ботфорты на ремешках, на бедрах был повязан пояс-кушак, а на голове размещалась шляпа, со страусинными перьями. Представившись публики, она начала пламенную речь о новой жизни, говоря о том, что их ждет амнистия, если они последуют за ней, и что они должны ее слушаться не как свою госпожу, но как своего товарища, и действовать они должны были сообща. Выслушав ее, они решили последовать за ней, потому что поверил ей, да и другого смысла своего существования слабо представляли, как им жить. Для начала, Джи предложила им расчисть доступ к морю, сделав из этого края суши бухту, куда должен будет причалить корабль. Они решила закупить древесины и на своей земле построить не обходимые сооружения. Людям она предложила контракт, по условиям которого они считались работниками, и должны были работать усердно с утра и до вечера, имея час в день на обед, а вечером свободное время на отдых, за работу свою они будут получать жалование, строго раз в месяц согласно раз в месяц. Пока люди подписывали контракты, те, кто были в состояниях самостоятельно передвигаться, она,  велела им ухаживать за больными, а сама тем временем отправилась в город. Город ее изумлял, находясь на острове, он кипел жизнью, будто это был сам Лондон. Хотя люди и были одеты просо, на улочках находились лавочники, которые предлагали свои товары, была также церковь, таверня, дом ростовщика с соответствующей вывеской, магазин, верфь, портовое управление, и куча каменных домиков жителей, которых усыпали весь город. Самым выдающимся сооружением была резиденция губернатора. Это было необычайно красивое здание из серо-синего кирпича, с небольшой оградой, охраной и небольшими аккуратно подстриженными деревцами. Джи направилась к магазину.
- Доброго здравия Мисс, - радушно ее приветствовал хозяин магазина, - желаете взглянуть на мои товары?
- Да с удовольствием, - также приветливо отвечала Джи, - мое имя Баронесса Анджела Уотстон, я новая хозяйка местной плантации. Меня интересует древесина, мужская одежда и гвозди.
Заказав необходимое количество, все оплатив и распорядившись, чтоб товар был доставлен к ней на плантацию, поблагодарив хозяина, она удались. Выйдя из магазина, она направилась в таверню. Там познакомившись с хозяином, она, оглядев контингент просителей, заприметив одного мужчину, подошла к нему. Мужчина явно походил на разбойника, и был не очень учтив и не галантен, но все же дамочке разрешил присесть за свой столик. Разговор не очень то и клеился, но после выпитого рома, любезно оплаченным Джи, язык собеседника развязался и в ходе беседы, Джи узнала, что данный господин является посредником в контрабандных сделках, которые свершаются тут с капитанами приходящих судов. Проявив искренний интерес  к данному делу, она предложила ему переговорить об этом, спустя несколько дней. Договорившись, откланялась. Вернувшись на свою плантацию, и видя, что мулы с товаром пришли во время, она велела каждому взять одежду, вымыться и одеться в более приличный вид, идти отдыхать, а сама вернулась домой.
Прошло несколько дней. Маступай  и другие пациенты пошли на поправку, а меж тем на плантации люди начали строительство деревянных сооружений, чертежи сооружений были начертаны самой Анджелой и придуманы соответственно ей же. Те, которые поправились окончательно, стали расчищать плантацию от бурьяна и засаживать землю сахарным тростником. Маступай поправился окончательно через недели две . Будучи  обязанным своим исцелением и проникшись особой верностью к Джи, он поклялся ей в своем служении и верной дружбе. Так он стал ее правой рукой, который стал ее телохранителем, и верным товарищем. А меж тем, плантация преобразилась, на ее территории разместился деревянный просторный и комфортный дом для работников, куда разметили тумбочки и кровати, сделав также банное помещение, чтобы работники могли содержать себя в чистоте. От города до дома Анджелы и работников располагались поля с сахарным тростником, меж которых проходили аккуратные аллейные дорожки. Сам город располагался от плантации поодаль и саму ее территорию от любопытных взорах скрывала гористая местность, вместе с небольшим топическим лесом. С плантации был сделан небольшой деревянный причал для кораблей, а недалеко от них расположился деревянный амбар, который состоял из множества рядов полок. Между причалом и амбаром расположилась небольшая беседка. Все эти пристройки имели свое особое значение. Анджела договорилась с посредником, что контрабандные сделки могут проводиться в ее обустроенной бухте, товары с кораблей могут храниться в ее амбаре, которые затем будут перепродаваться другим заинтересованным капитанам. Все сделки она собиралась проводить сама, в своей беседке оговариваться цены и прочие условиях торговых операций. Посреднику оставалось лишь направлять в ее бухту капитанов, предвратительно проверив их на безопасность, и он имел скромный процент от сделок. Так началась деятельность Джи. Скупая товары у одних, и продавая их другим, финансовые дела Анджелы стали улучшаться. Жизнь ее людей тоже наладилась, прикрываясь плантацией, одни работники работали на ней, в то время как другая часть разгружала причалившие корабли, и перекидывала товары в барак. Пока шла разгрузка, капитаны сидели в беседке, угощаясь вкусным чаем и развлекая хозяйку причала разными байками. Сами плантацию, и даже домов им видно не было, ту часть, на который были барак, беседка и причал отгораживали деревянные бревна, собранные в такую кучу, которая закрывал весь обзор с моря на сушу.  Анджела за несколько лет существования кроме нажитого имущества, в контрабандных кругах стала приобретать не дюжий авторитет, ведь система, придуманная ей, работала настолько стабильно, что со всех колоний к ней стали стекаться лица, служащие  посредниками, и направляющие к ней капитанов, всех национальностей. Так Анжела Уостон, стала Баронессой контрабандного мира, в прямом значении смысла Баранесса, тем самым получив и уважение всего «Берегово Братства» на Карибах.

Получив очередное письмо от дядюшки, который писал, что чувствует себя плохо  и пред смертью хотел бы повидаться с племянницей, заставило Джи подумать о своем собственном корабле. На верфи Бриджтауна она купила себе пинас, которого переименовала в «Бестию». Его трюм был весьма вместительным, команда могла размещаться на нем в количестве 550 человек, и на своем борту он мог вместить 80 кулеврин 32 калибра. Вербовкой команды занялся Маступай, считавшиеся  боцманом на корабле. Офицеров Джи выбрала из числа своих работников, которые наиболее преданны были ей. Оснастив свой корабль, и зарегистрировав его в местном портовом управлении, собрав все необходимое  стали, готовится к отплытию. Джи знала, что ей придется удивить своих матросов, чтобы они следовали за ней. Она придумала себе необычное сооружение, которое крепилось к задней части ее корсета, и служило ей креплением для двух сабель. На поясе она разместила четырехствольный пистолет – кобальт, который обладал превосходной убойной силой, и минимальной скоростью перезарядки. Такой пистолет был настоящей редкостью, и Джи очень гордилась, что он попал именно к ней. В качестве сабель, она предпочла две совершенно одинаковых по длине и ширине лезвий катаны, которые расширялись от основания, сгибались, сужаясь к концу. Разместив их на своей спине, да так, что рукоятки их были возле ее головы, а лезвия острием смотрели в разные стороны. Костюм свой, она подобрала ос вкусом той эпохи, продумав все до мелочей. На ногах у нее были черные сапоги, с широкополым белым отворотам, но носках которых размещалась золотая пряжка на ремне. На ее черном поясе-кушаке, в качестве украшения от пупа и до центра спины по одной стороне тянулись две золотые цепи, кольца первой были меньшим диаметрам и меньшими звеньями. Кроме украшений на поясе был пришит мешочек для пуль, и мешочек с порохом, также размещался кисет с небольшой наличностью, и была хитро прицеплена небольшая склянка с лекарственной водой. Ее прямые черные штаны, шнуровались по бокам шнурком, имели белую вставку. Ее шелковая рубашка, с рукавами в три четверти и открой зоной шеи, прекрасно смотрелась вместе с корсетом, подчеркивающий стройность ее тела. На шею она повязала платок красиво его завязав и оформив ее богатой дорогой брошкой. Свою густую рыжую копну волос, она собрала, затейливо перевязав красивой лентой.  На голове у нее размещалась шляпа, украшенная пряжкой с орлом. В таком виде она поднялась на свой корабль, где на палубе в две параллельные шеренги по четыре ряда построилась команда, чтобы Джи могла ее осмотреть. Некоторые из матросов, не скрывали своего годования, узнав, что их капитан женщина.
- Тот, кто полагает, что я не способна вести за собой людей, пусть выберет оружие и сразится со мной, прям тут на палубе, - сказала Джи, - И если он меня победит, все признают его новым капитаном «Бестии». Если же меня никто не сможет одолеть в четном бою, то все вы подпишите договор, и присягнете мне на верность, и будет ходить на карибах под моим началом, беспрекословно исполняя мои приказы.
Согласившись, что это справедливо, моряки, пошушукавшись, стали по очереди бросать вызов Джи, а под конец стали ее атаковать и по двое, и по троя. Джи, вытащив свои катаны из держателей, сражалась грациозно и красиво, отражая все атаки, никого не поранив, что показала истинное мастерство  и тем самым заслужила уважение своих людей. Далее, расположившись в капитанской каюте, она лично с каждым подписывала договор, и каждый ей присягал на верность. По договору, каждый в команде мог рассчитывать на жалование, и имел право получать долю, равную его должности на корабле; в случае ранения каждый мог рассчитывать на компенсацию, соизмеримой его ранению. А если после ранения, была установлена не способность для морских походах, то ему полагалась ежемесячное пособие, которое выплачивалось ему и полагалась помощь в обустройстве жилья на суше. Также по договору, слово капитана было закон; за не соответствие установленной капитаном дисциплины на корабле полагалось разбирательство комиссии, в которую входил капитан, боцман, и офицера капитана, и следовало наказание определяемой этой комиссии. Договор предусматривал и такое положение дел: в случае смерти капитана, корабль переходил под командование боцмана; в случае ранения либо болезни капитана, корабль переходил под командование боцмана и должен был согласовывать свои действия с капитаном; в случае, если капитан мог пропасть без вести, то кораблю надлежало вернуться в Бриджтаун, и в полной готовности ждать своего капитана там, в течение полугода. Если в установленный срок капитан не объявлялся, то корабль переходил в полное распоряжение боцмана.  Придумав такой договор, Джи старалась предусмотреть все возможные события и тем самым, закрепить дисциплину на своем корабле. Одного из своих людей, она оставила в Брижтауне своим заместителем в «торговых» делах, который должен был вести строгую отчетность всех сделок в специальный журнал и если бы «Бестия» задержалась в путешествие более чем на месяц, ему стоило бы выплатить зарплату работникам, и занести траты в отчетность.
Итак, «Бестия»  расправив все паруса, направилась в Лондон. По прибытии, Анджела нашла Арчибальда в тяжелом состоянии. Перед смертью, Арчибальд рассказал ей, где ключ от ларца с завещанием, и гордившись, какой Анджела стала преуспевающей, он отошел в мир иной. Оставив в Лондоне одного из офицером, и сделав его управляющим «Одноглазого Джо» , выкупив предварительно за немалые деньги у распорядителя права на собственность таверни, она пополнив запасы отправилась снова в путь на Карибы. Морская жизнь ее привлекала и манила, Анжела любила приключения и точно знала, что в море ей скучать не придется.
Так прошло несколько лет. Соизмеряя свои морскую жизнь, и периодически останавливаясь в Бриджтауне, давая команде не большой отдых, она продолжала заниматься свой «торговлей», наживая богатства и состояние. Один капитан, ей как-то рассказал, о затерянном городе Ацтеков, и указав примерные координаты. Анджела собрав свою команду, снова отправилась в путь.  Остров, не был отмечен на карте, и Анджела зная его координаты, нарисовала крест на карте. Прибыв на место, команда «Бестии» свершив вылазку, и на остров и на самом деле, нашли затерянный город. Найдя там сокровища, команда стала грузить их на корабль, а Джи решив еще осмотреться, увидела пирамидальное здание, располагавшиеся на вершине. Пройдя кучу ступенек, она проникла вовнутрь, и плита за ее спиной закрылась. Джи не растерялась, она была уверенна, что выход обязательно есть, зажгла факел и пошла осматриваться. На стенах были изображены узоры, рассматривая их она, зашла в светлый просторный круглый зал. Там было множество сокровищ, которые заполняли весь зал. Но один предмет привлек внимание Джи. Какой-то странный камень, плохо оточенный, он был нанизан на засаленную нить и располагался на ладони, сделанной из песка, которая располагалась, прям посреди зала. Джи подошла рассмотреть его поближе, она взяла его в руку. Вдруг подул странный холодный ветер,  и свет в зале погас. Но темно в нем не стало, было как-то странно светло. Перед Джи возник призрак женщины. Анджела вздрогнула, но, не подаваясь страху, стала смотреть на призрака. Своим леденящим голосом призрак спросила:
- Кто ты такая, смертная, кто осмелился взять мой оридевый камень?
- О, это ваш камень, - старалась шуткой подавить свой страх Джи, - так я на место положу, и забудем об этом. Но камень как будто  прилип к ладони. А песчаная фигурка державшая его рассыпалась. Джи трясла рукой, стараясь от него избавится, но все попытки были тщетны. Взглянув на призрака, он спросила:
- А вы кто?  Может, поможете, а то что-то ваш камень меня покинуть не хочет…
- Я древняя жрица ацтеков, а ордивый камень тебя теперь не покинет. Его нельзя потерять, продать, его никто не сможет украсть. Ты приняла мой дар, а вместе с ним и мое проклятье.
Камень сверкнул и очутился на шеи Джи. Джи вдруг почувствовала, как кружится ее голова, ее качало, как в шторме в море, и она упала без сознанья. Очнулась она уже у себя в каюте. Ее офицеры, вместе с Маступаем смотрели на нее.
- Что случилось? – спросила у них Джи.
- Капитан, вы потеряли сознание, - отвечал Маступай, - и мы отнесли вас на корабль.
Когда, убедившись, что Джи в порядке, офицеры разошлись, Маступай рассказал ей о том, как ему пришлось призывать духов, чтобы вернуть ее. Оказывается, в бессознательном положении она провела почти неделю. За это время, Маступай призывал духов, шаманил над ней всю неделю. Также он рассказал, что камень на ее шеи, это древний артефакт индейцев, и он способен указать местоположения сокровищ. Джи чувствуя себя слабой, и смутно помня те события, велела идти к ближайшей колонии, которой оказался Форт-де-Франс, на Мартинике. Причалив к пристани, они сошли на берег. На улице к Анджеле пристал какой-то бродяга, в лохмотьях.
- Капитан, купите обезьянку, - полепетал он. На поводке он держал милого примата. Зверек был худощав и запуган. Ткнув его хлыстом, бродяга продолжил:
- Ну так что мэм, купитите или нет?
Сжалившись скорей над зверем, чем  над бродягой, Джи ответила:
- Пожалуй, но прежде хочу знать кто ты, ведь заключать сомнительные сделки с разным отребьев, как-то не в моем стиле.
- Я, Браин Хетчер, капитан галеона «Пасейдон» - отвечал бродяга.
- Вот как, хаха, - и Анжела рассмеялась, - что-то не вижу в порту твоего корабля.
Оскорбившись насмешкой, бродяга насупился, пнул примата, и собрался было уйти, но Анджела ему этого не позволила.
- Ладно, не злись. Сам виноват, повесили меня свой байкой. Так сколько просишь за зверюшку? – улыбаясь, продолжила она.
- Тысячу песо, - сухо отозвался бродяга, - «Пасейдон» не выдумка, а волне реальный корабль. Если бы не этот чертов мятежник, Мэнсфильд, я бы до сих пор рассекал на нем….
- Как ты сказал, Мэнсфильд?! – переспросила его Джи, выражение лица изменилось, сердце стало биться учащенно, но взяв себя в руки, она спокойно продолжила, - я дам тебе пятьсот тысяч песо за обезьянку и за то, что ты мне расскажешь, все знаешь о Мэнсвильде.
Согласившись на столь щедрое предложение, и не понимая, зачем ей сдался мятежник, отдав ей примата, он рассказал, что нанял  двух братьев Мэнсфильд на свой корабль и спустя несколько лет, они подняли мятеж, отобрав его корабль, а его самого пустив в шлюпке по морю, далее он хотел было запричитать о своей жизни, но слушать его Джи не собиралась, прервав его нытье.
- Куда отправились братья, ты знаешь? – холодно спросила она его, взяв его за шиворот и пару раз его тряхнув.
Оробевший бродяга, но распираемый любопытством, бродяга пролепетал:
- Предполагаю….видите ли, я завладел картой сокровищ, она находилась в моей каюте, когда этот чертов мятежник забрал мой корабль…И если леди-капитан, согласится помочь своему коллеге, и вернет корабль к законному владельцу, я сообщу ей координаты. Я помню все.
Гневно схватив его за шиворот, снова тряхнув, она ответила:
- Ах, ты мерзавец! Торговаться вздумал, а может лучше мне раскроить тебе череп, - но немного взяв себя в руки и с минуту подумав, отпустила его, продолжив – Итак коллега, я согласна вернуть тебе корабль, говори скорей, где мне его искать.
Бродяга сказал координаты, и не дослушав его, Джи спешно велела всем собираться и пошла на корабль. Отметив примерное месторасположение острова, где мог находиться «Пасейдон», она приказала незамедлительно отплывать. Обезьянка быстро освоилась на корабле, пристроившись на плече у Джи, и обвив ее шею своим длинным черным хвостом, хрустела печенкой, глядя на окружающих людей, своими огромными карими  глазами. Выйдя в море, пройдя к координатам мили полторы, «Бестия» подверглась нападению испанского военного судна. Завязался бой, и вражеское ядро угодило прямо в фок- мачту. Мачта хрустнула и стала падать, на палубе находилась Джи, отдавая приказы своим людям, как вдруг оглянувшись, увидела летящую на нее мачту. Хотела было отпрыгнуть, но не успела, мачта с треском шмякнулась на палубу, зацепив Джи, вылетела за борт. Густой дым от правого борта «Бестии» застилал море, по которому на вантах упавшей мачты, без сознания лежала Джи.

Волна накатом набегала на берег, качая и прибивая к берегу бессознательное тело Джи. Приходя постепенно в себя, Анджела сжала пальцы в кулак и ощутила песок. Приподняв голову, удостоверилась, что она жива, находиться на берегу, оглядевшись, увидела корабль, стоящий на рейде без опознавательных знаков. Также, насколько позволила слабость и адская головная боль, огляделась и увидела тропические джунгли. Подняться не было сил, перевернувшись на спину, Анджела оставалась неподвижной, в надежде, что люди с корабля ее заметят.
Вскоре, по кромке берега, со стороны корабля отчетливо выделись три мужские фигуры, движущие в направлении девушки. Один подойдя к ней, сначала толкнул ее ногой, затем присев приподняв ее голову, напоил ее водой из фляги. Анджела приоткрыла глаза, но не было сил заговорить, и она потеряла сознание.
- Мдаа…, - протянул Джон Уайт, - сначала «Посейдон» кидает на рифы, и мы оказываемся здесь, затем Кристиана косит болезнь и теперь мы тут находим этот полутруп. И что делать то с ней будем? Пульс вроде бы есть, но слабый. Запасы наши воды и питья не многочисленные, и еще один рот вряд ли обрадует остальных…
- Не ворчи, Джон, - резко прервал его Лионель, - девушке явно нужна помощь, оставить ее умирать тут мы не можем. Вот что, бери ее на руки и неси на корабль, а там и решим, что дальше делать.
Старпом, продолжая ворчать, взвалил девицу через плечо, и они вернулись на корабль. Поместил Анжелу в каюте, он, осторожно раздвинув ее растрепанную рыжую копну, обнаружил рану, промыл и перевязал ей голову, затем удалился, заниматься своими делами.
Проспав несколько часов, Анджела чувствовала прилив жизненных сил, но услышав голоса в коридоре, открывать глаза не торопилась.
- Что-то мне эта барышня не нравиться, - предостерегающе проворчал Джон Уайт, - бабы на корабле к беде, это известно каждому. Тем более, быть может она сумасшедшая, сейчас очухается и либо корабль спалит, либо нас всех перережет. В нашем деле конкуренты не нужны, и чувствуется мне, она тут не случайно.
Лионель и Джон зашли в каюту к Анджеле. Лионель присел за письменный столик, а Джон остался в проеме двери. Анджела открыла глаза, видя не довольство старпома, опережая вопросы, начала диалог первой.
- Благодарю Вас, господа, что не оставили в затруднительном положении. Мое имя – Анджела Уотстон, живущая на Барбадосса…
- О, дивный остров, - прервал ее Джон, - раз вы с тех мест, быть может вы в курсе о тех байках, о которых перешептываются в каждой таверне… Говорят, что на Барбадоссе есть секретная бухта, Невестой Дьявола прозвали то место, а горы с рифами секреты там надежно стерегут.
- Что за странное название? – удивлено, спросила Джи, - в действительности, ландшафт Барбадосса уникален. Город окружен кольцом гор, ну а с моря, не зная брода, не везде пройдет большое и тяжелое судно.
- Название пошло от хозяйки бухты, - не унимался Джон, - говорят, что глаза хозяйки красные, как кровь и из них струиться дым, а по волосам струиться пламя. Все кто сгинул в море, находят там приют. Днем они как люди, в ночи скелетами там бродят, затопленные корабли тащат туда по дну морскому, сгребая в кучу их одну, образуя риф. Еще вход в бухту охраняет судно, которое мало, как лодка, но силен, как боевой корабль и нечисть всякая командой служит там.
- Что за выдумки! – рассмеялась Анджела, - могу Вас заверить, что такого уж точно там нет.
Джон продолжал смотреть на Анджелу пристально испытующим взглядом.
- А еще там контрабандисты промышляют своими делишками, не так ли, Баронесса Уотстон, - сказав так Джон, направил пистолет на Анджелу, взведя курок, - Я о Вас наслышан. Удивляюсь только, что Вы сами не изволили во всем сознаться.
Анджела спокойно смотрела на Джона, не испытывая чувства страха, ведь за последнее время морская жизнь закалило ее сердце и разум.
- Вы, кстати, сами не представились, и если бы я была настолько глупа и болтлива, то не дожила бы до этого момента, не так ли?
Лионель, наблюдавший за происходящим, решил взять сложившуюся ситуацию под свой контроль, произнес:
- Я, Лионель Менсфильд, в отсутствие своего брата, Кристиана Менсфильд, капитана данного судна «Посейдон» являюсь старшим офицером. А это наш боцман, Джон Уайт. Кстати, Джон, убери пистолет, угрозами ты ничего не решишь. Итак, Баронесса Уотсон, зачем Вы здесь?
- Сер Лионель, признаться, я тут случайно. Я также являюсь капитаном корабля «Бестия». Из Форт-де-Франс мы шли определённым курсом, но встретившись с испанцами, дали им бой. Меня за борт столкнула упавшая мачта и по воле случая я оказалась здесь. Вижу, Вы человек благородный, поэтому прошу Вас, отвезти меня домой, в Бриджтаун. Также, прошу аудиенции у Вашего капитана.
- Не бывать этому, - возмущенно произнес Джон, - наш капитан с Вами никаких дел иметь не будет, более того, Вы контрабандистка, и Бог Вас знает, какие еще преступления свершали. Я Вам не доверяю, поэтому приводите себя в порядок и собирайтесь, Вы идете вместе с нами в экспедицию по этому острову и учтите, я за Вами слежу.
- Джон, да угомонись ты! Кристиан на самом деле не сможет Вас принять, но Вы свои дела сможете позже обсудить со мной. Нам действительно пора выдвигаться в экспедицию, необходимо исследовать остров, найти пищу и воду, а также не обходимо отремонтировать корабль. Я отдам необходимые распоряжения, и мы выдвигаемся.
Сказав так, Лионель покинул каюту. Конечно, особых распоряжений никаких не было, он собирался собраться с мыслями, своим появлением Анджела взволновала в нем чувства, глядя в ее изумрудные глаза, он не мог вспомнить, что видел их однажды в детстве. Старпом хотел последовать за ним, но недоверия в контрабандистке заставило его замешкаться у порога, он вышел, заперев дверь каюты на ключ, ведь у боцмана, как известно, есть ключи от всех помещений на корабле. Анджелу ничуть не смутила запертая дверь, ее мысли занимал Лионель. Высокий, благородный и красивый мужчина, заставил ее сердце биться чаще. « Ах, Лионель, если бы встретились в другом месте и при других обстоятельствах, я могла бы позволить себе проявить свои чувства», размышляла она, «могла бы Вам рассказать о тайнах «Мэнсфильдона» и том, что по воле случая, оказалась там, куда шла. Столько лет, я верила, что Вы с братом живы. Бить может, когда Ваше богатство ударит Вам в голову, Вы меня забудете, но всегда буду благодарна небесам за эту встречу. Также мне очень жаль, что у меня нет голубя, я бы отправила письмо на Барбадоссу, сообщить Маступаю благую весть и придать новых сил своей команде «Бестии»». Размышления Джи прервал скрип двери. Молча, она встала и вышла, шагая вслед за старпомом.
С корабля сошли на берег семь человек, проходя по берегу начали продвигаться в сторону джунглей. Анджеле выдали грубый, бесформенный кусок железа, слабо походивший на тесак. Глядя на упавшие крепкие ветки деревьев на берегу к Анджеле пришла идея.
- Проблемы с провизией, - произнесла восторженно она, нарушая всеобщую тишину, - а так не пробовали?! Сказав это, она приостановилась, подняла с песка длинную ветку, своим тесаком срубила мелкие сучки, заострив ее конец. Зайдя по пояс в воду, стала бросать свою палку в воду. Джона Уайта позабавили ее действия и чтоб сдержать свой смех, хлебнул с бутылки своей рому. Остальные матросы, вместе с Лионелем, стали с любопытством наблюдать и когда на палке Джи появилась рыба, даже восхищённо поликовали. По решению Лионеля, с группы остались три человека, чтобы таким способом наловить рыбы на всех на ужин, а группа двинулась дальше.
- Уже вечереет, хорошо бы позаботься о факелах, - поделилась своими наблюдениями Джи, - Сер Джон, не угостите ли девушку ромом? – сказав так, без церемоний выхватила бутылку из руки старпома. Сняв с себя нашейный платок, она обвязала им палку, крепкую и толстую, подобранную прямо у ног Лионеля и облила «заготовку» ромом.
- Как я и говорил, дамочка явно не в себе, - пропыхтел боцман.
- Ну вот, один почти готов – торжественно объявила Джи, - Сер Лионель, мы готовы идти дальше? Позволите ли мне пойти первой?
- Не возражаю, - улыбнулся девушке он. «Интересно, какие еще таланты есть в Вашей голове» размышляя так, Лионель c группой стали заходить в джунгли.

Была хорошо видна тропинка, ведущая в самую гущу и группа построившись в цепочку, друг за другом, стала пробираться в глубь. Джи подожгла заготовку и шла первой, освещая путь остальным. За ней двигался Лионель, не преставая восхищаться ее изобретательности. Далее двигался старпом, недовольно морщился, видя, как Лионель благоволит незваной гостье. Завершали группу пару матросов с команды. Анджела двигалась медленно, шагая осторожно, все-время осматриваясь по сторонам, как вдруг и вовсе остановилась. Джон Уайт решил продолжить движение, недовольно проворчав, обошел двух впереди идущих и сделал пару шагов вперед. Его нога угодила в веревочную петлю, узел на ноге начал затягиваться и в траве рядом с группой раздался шорох травы. Молниеносно на путников откуда-то сверху сваливались огромное бревно, а Джон в тоже время резко взлетел вверх. Кусты раздвинулись, и показалась фигура высокого чернокожего аборигена, на лице которого отчетливо просматривались нататуированые узоры.
- Спокойно, не делайте глупостей, - обратилась Анджела к путникам, не поворачивая к ним головы продолжила, - расставьте пальцы и подними ладони, чтобы он мог их видеть.
Одной рукой держа факел, вторую руку она приподняла, держа открытой ладонью в направление аборигена, оттопырив большой палец коснулась им своего солнечного сплетенья и провела рукой вокруг себя, обратилась к аборигену:
- Умкотуно аривва (Мы вам не враги), Ацхатель мирэ (Мы пришли с миром)!
- Утомбэ сараво, - отозвался воин, - Питехе аккату.
- Мы названные гости, - перевела окружающим Джи, - Вторглись на территорию племени «Фэйро»…
- Аэх – прервал Анджелу абориген, оскалив свои белоснежные зубы.
В тот же момент путников окружили охотники племени, направив на них длинные бамбуковые трубки, раздался шум плевков и в незваных гостей полетели дротики, погружая их в сон. Факел потух.
Жгучий солнечный луч начал припекать темноволосую макушку Лионеля, что стало постепенно приводить его в чувство. Он хотел было потянуться, но что-то сковывало его движенье. За его спиной находилось весьма массивное бревно, руки Лионеля обхватывали его окружность снизу, запястья были туго стянуты, блокируя кисти и лишая возможности даже пошевелить пальцами. Открыв глаза, он увидел пыльную землю и свои колени, слегка растопыренные в сторону. Его корпус был наклонен вперед, край спины касался бревна и собственных пяток, стопы крепились к бревну металлическими полукруглыми пластинками, а кончики пальцев касались земли. Он хотел было приподнять голову, но бревно, диаметром поменьше и все же весьма увесистое, располагалось горизонтально на его плечах и давило на шею, лишая возможности шевелить головой. Лионелю удалось слегка повернуть голову и он увидел рядом Джона, на лбу которого был нарисован какой-то знак, сидящего в таком же положении с другими матросами.
«Баронесса, изобретательница, контрабандистка, да еще гид по джунглям, - размышлял Лионель, мужественно перетерпливая свое неудобное положение, - поистине, что-то дьявольское в ней есть. Обязательно выслушаю ее рассказы обо всем»
В тоже время, Анджела находилась в шатре совета племени, в качестве представителя своей группы. Она сидела на коленях, держа руки ладонями кверху, на голову ей одели деревянное бамбуковое сооружение напоминающие диадему, но это была «маска правды» - племя верило, что надевший ее человек, не сможет соврать. Вождь племени восседал на своем троне, украшенными атрибутами племени, справа от него находился шаман, а слева тот самый воин, добычей которого стал Джон. Приглядевшись к шаману, Анджела рассмотрела в нем женщину почтенного возраста, ее соломенный костюм украшали черепа, на ногтях правой руки были длинные металлические дугообразные насадки, а левой рукой она держала жезл. Размахивая им в разные стороны, она свершала ритуальный танец под глухой мотив барабанов.
- Итак, белая скво, - обратилась она к парламентеру, когда затихли барабаны, - Что вам нужно на нашей земле?
- Мы пришли к вам с миром, - ответила спокойно Анджела, - наш корабль попал в шторм и мы вынуждены были бросить тут якорь. Небольшим отрядом мы пошли искать себе пищу, дерево для ремонта судна.
- Ты прекрасно владеешь нашим языком и обычаями, - громогласно произнес вождь, - для белой скво слишком ценные и редкие познания. Откуда такое богатство?
- Меня всему научил Маступай. В моем мире мы встретились и стали собратьями.
- Маступай наш соплеменник, но он пропал, когда бледнолицее посетили нас, пришедшие на большом коноэ, как и вы. Мы были слишком доверчивы и поплатись жизнями наших людей. Наша прежняя деревня была разрушена. Более того, наш воин поймал дичь и добыча его по-праву, а вашу судьбу будут решать Боги.
Шаманка все пританцовывая, размахивая жезлом, приблизилась к Анджеле. Своим «полумесячным когтем» коснулась чуть ниже шеи и что-то там брякнуло. Поддев им веревку, достала амулет.
- Откуда у смертной такая вещичка?!!! – вскричала тот же час она.
- Я его нашла…
- Нашла?!!!! – зашипела шаманка, - а в курсе ли ты, что его нельзя продать, подарить и обменять. И чтоб им завладеть пришлось бы кровью убитой первой обладательницей написать заклинание… не хочешь ли ты сказать, что убила древнюю жрицу ацтеков?
- Я не убийца – обиженно отвечала Джи, - корсар, разбойница – тоже я, даже воровка быть может… но не убийца!
- Верно – чуть смягчилась шаманка – жрица та бессмертна и ее нельзя убить, стало быть ты с нами честна. Про проклятье тоже в курсе?
- Честно, как-то времени вникать в детали тех событий, особо не было… - отвечала Анджела.
- Что ж, прокляла жрица свой ордиевый камень в связи своей несчастной любви. Свершая ритуал, тьма поглотило ее тело, а душа так и скитается уже три тысячи лет. Подарив его тебе, ты стала проклятой – ты никогда никого не сможешь полюбить и обрекаешь на муки души тех, кто полюбит тебя.
Анджелу не очень позабавила такая перспектива, вздохнув, она опустила вниз глаза. Шаманка, вонзив кончик своего «когтя» в ее подбородок, даже не сильно поранив ее, стала повелевать ей тем самым, подняться. Не повиноваться означало бы лишиться головы, ведь «когти» были острее кинжалов. Они подошли к раю палатки, отодвинув заслоняющий край, она открыла обзор столбов, к которым были привязаны остальные участники группы.
- Зачем вы их так мучаете?! – вырвался крик Аджелы, - отпустите их! У вас же есть я, они вам не к чему…что-то в ней дрогнуло и она отвернулась от увиденного.
- Вот видишь – дразнящем тоном отвечала шаманка – я общаюсь с духам предков даже сейчас и они видят твои мысли, читают твою душу, и знают что в твоем сердце. В тебе перемены и твоя любовь убьет его
- Ну, уж нет, - вспылила Джи, изловчившись, она оказалась за спиной шаманки и прижимая ее «коготь» к горлу, прорычала – делайте что хотите, но его не трогайте.
И в этот самый момент, Умкато – тот чернокожий воин, поймавший их, нанес удар кулаком по хребту Анджелы такой силы, что она сразу же осела на пол.
- Вождь, взгляните, как она его любит, что сама готова умереть – зловеще захохотала шаманка, - а любит ли он тебя также? Сейчас узнаем. Ступай к нему и скажи, что нанесла ты мне серьёзное оскорбление, и я требую, чтобы он выбрал какую часть тебя мне отрезать и оставить себе.
Анджела побледнела.
- Развяжите их, и я развлеку вас таким шоу – сухо ответила она.
- Мы не будем рисковать – сказал вождь, забавляясь экспериментами над бледнолицыми, - но чуть ослабить можно. Он махнул рукой и с мучеников сняли горизонтальное бревно.
Анджела медленно шла к бревнам. Лионель мужественно терпел окаменение конечностей, которые с каждым часом причиняло ему нарастающую боль. Увидев Анджелу, приободрился и улыбнувшись произнес ей:
- Когда отсюда выберемся, я с еще большим удовольствием выслушаю ваши байки, а особенно подробности сегодняшнего дня.
- Сер Лионель, - начала было Джи, - кажется я Вас не много подвела в качестве вашего дипломата. Я оскорбила шаманку и она требует, чтобы вы решили, какую часть меня отрубить, в качестве компенсации и оставить себе.
- Волосы ваши пусть рубит и забирает – спокойно отвечал Лионель, при всей его боли он смотрел ласково и нежно на Анджелу. – Не переживайте из-за них, вырастут новые, а так хоть сольетесь с толпой матросни и не будете разлагать дисциплину на корабле.
- Волосы на голове… - растерялась Анджела и даже немного смутилась, но минуту погодя обрадовалась, и хотела было расцеловать Лионеля, но вовремя остановилась.
Вернувшись в палатку, хотела сообщить решение, но шаманка ее опередила:
- Ваш мужчина еще тот хитрец, - с долей разочарования она произнесла, - хотя человеческий волос в руках шамана весьма опасный инструмент. Я заберу с их помощью ордиевый камень, но не потому что у вас любовь, а лишь потому что вы спасли жизнь моему сыну. Маступай жив и я вас благодарю за это.
Сказав так, она одним движением руки неравномерно отсекла густую рыжую копну волос Анджелы. Выйдя из палатки, куда принесли ритуальный алтарь, котелок и прочие атрибуты, она бросила волосы в котел, Анджелу посадила на алтарь и стала свершать ритуал. Волосы в котле вспыхнули, туда залили жидкость и содержимое прыснула на Джи. Шаманка стала выплясывать, произнеся непонятные слова. Все в племени, стали повторять ее движения, раздался грохот барабан и гул от голосов жителей. Лионеля охватило беспокойство, наблюдая такие безумия. Вокруг алтаря поднялся вихревой столб пыли, земля вздрогнула, тучи сползались, образую единую воронку от земли до небес. Сверкнула молния и вдруг все стихло. Лионель даже вздохнул с облегчением, видя Анджелу живой и невредимой.
- Боги решили, что вы можете уйти – сказал вождь, когда все смолкли. – С моря вы пришли, в море и уйдете.
- А как же наш товарищ? – спросила Анджела, - Джон Уайт идет с нами?
- Он добыча Умкато – отозвалась шаманка – и Боги более не решают его участь.
- Умкато! – встав в полный рост и зная обычаи племени, Анджела решила оспорить трофей охотника так как другого спасение для Джона она и не видела, произнесла – я как лучшая в своем ремесле, вызываю тебя, как лучшего охотника твоего племени, чтобы оспорить в честном равном поединке твою добычу.
Умкато одобрительно кивнул. Раздался по сторонам воодушевлённый гогот жителей. Фээрцы расступились и вышли двое крепких мужчин, выше на много остальных ростом. Выдернув бревна, держащих пленников, они поволокли их в цент, и воткнули их возле Анджелы и Умкато, натянув между ними веревки, образуя подобие арены для поединка. Пленников развязали, но они какое-то время оставались сидеть на земле, слышался даже хруст костей, когда они стали вставать и выпрямляться. Лионель помог встать Джону и вместе с матросами стали пробираться сквозь толпу зрителей к арене.
- Анджела, что вы опять натворили? – обратился он к Джи, - что это вы тут устроили?
- Сер Лионель, я постараюсь спасти старпома. Он же трофей охотника, и только победив в поединке, может пойти с нами. А вы, Сер Джон, если можете молиться, молитесь – если я проиграю, умрем вместе.
Джон Уайт смотрел на Анджелу насторожено, никто раньше не готов был рискнуть своей жизнью ради него, и казалась, что прежнее недолюбливание прошло. Джон хотел было сам поучаствовать в поединке, но после томительных посиделок на жарящем солнце был слаб. Перекрестив Анджелу, как-то по-отечески и впрямь начал молиться, тихонько про себя. Лионеля охватила тревога, но помешать происходящему был не в силах. Анджеле и Умкато кинули деревянные копья, на конце которых размещались острые металлические наконечники. Поединок начался.
Умкато начал наступление. Анджела сделала пару шагов назад, взяв копье обеими руками ближе к наконечнику, а другой край поставив в землю, использую его как шест, оттолкнувшись от земли, ногами нанесла удар в солнечное сплетение аборигену. Тот лишь качнулся и сделал пару шагов назад, продолжал хохотать, довольно скаля свои белоснежные зубы. Джи сделала атакующий выпад вперед, но Умкато отклонил атаку, отведя копье в сторону, нанес мощный удар, разломав копье пополам. Абориген продолжил атаку, но Анджела ловко укорачивалась от его атак. Преимущество силы было на стороне Умкато, но Джи была ловчее и быстрее. Анджела решила одолеть его измором. Двигаясь грациозно быстро, атакуя и отражая атаки, она все время держалась от него на расстоянии, перемещаясь по всей территории созданного ринга. Выждав подходящий момент, она схватилась руками за копье аборигена и изловчившись, прыгнула прям на Умкато, оказавшись на его спине, ногами обхватила его за талию, направив обломок своего копья острием прямо в направлении артерии Умкато. Абориген не ожидавший такого поворота действий, бросил копье на землю и попытался ее скинуть, либо хотел схватить руками, но Анджела отклонив свой корпус назад, руками упершись в пол, напрягшись, швырнула его на землю. Сама Джи, сгруппировавшись, спрыгнула, когда Умкато упал на спину и ударился, схватила его копье и дотронулась острием до его груди в направлении сердца. Все бледнолицые замерли, но племя ликовало, слышался гул криков «Убей», Анджела ждала лишь команды вождя, не переставая сводить взгляда с Умкато. Абориген, конечно же, мог сломать копье и убрать его в сторону, но он продолжал лежать, ждать и смотрел на Анджелу. Вождь встал, все племя смолкло, и он жестом руки повелел Анджеле добить воина. Но Джи не повиновалась, глядя на Умкато, она сломала копье об колено и выкинула обе части копья, протянув руку аборигену, помогая ему подняться. Фээрцы ожидали гнева вождя, но вместо этого он расхохотался.
Веревки убрали, и Анджела подошла к своей группе, которая двигалась к ней на встречу, подойдя они все вместе обнялись. Вождь махнул рукой, и племя начало со всех сторон толкать их, заставляя тем самым бледнолицых так и шагать, прижавшись к друг другу. Оттолкнув их на высокий утес, ниже которого была бурлящая крутящая воронка воды.
- В море и уйдем…- произнесла Анджела, - я поняла. Эх, придётся прыгать…
Глядя, на бурлящую воду сердце замирало. Неизвестно, что ожидало их там, но это был шанс на спасенье, Анджела и Лионель взялись за руку, оттолкнувшись ногами от утеса, прыгнули в самый центр воронки. Следом за ними последовал Джон, но а матросам стало страшно, и их столкнуло туда племя. Едва погрузившись в воду, они вмиг оказывались в ее вихре, и, воронка кружа их, ударяя о камни, погружала ко дну. Вода сильным напором протащила людей по дну, направляя их в свой рукав подземного теченья, продолжала нести. Вынырнув, они увидели, что их несет по подземной пещере, и заметили небольшой каменный выступ сбоку. Из последних сил выбиваясь, стали сопротивляясь теченью подбиваться к выступу. Всем, кроме одного матроса удалось на него залезть, так они и спаслись. Отплевываясь от соленой воды, стали осматриваться. Все были в ссадинах и ранах, в пещере было темно и прохладно, и они не ели на протяжении всего дня. Силы были на исходе, Анджела нашла два кремня, на удивление, нащупала сухие коросты. Сложив коросты кучей, ударила кремнями, от получившей искры коросты зажглись. В пещере стало светло, и было видно, что выступ протягивается и вглубь пещеры можно будет в дальнейшем проползти. Анджела заметила лиственник - траву, растущую у стен в пещере, которую применяли в медицине, царапая руки, стала ее собирать. Лионель, видя ее старания, пришел к ней на помощь. Насобирав небольшое количество, Джи достав свой кинжалик, который был припрятан в сапоге, разрезав продольно листы, прикладывала их к ссадинам и ранам поочередно каждому, осматривая раны участников. Остальную часть листвы, раздробив на мелкие кучки, предложила людям поживать.
- Анджела, вы еще и алхимик, - восхищенно проговорил Лионель, - расскажите про то племя, откуда вы их знаете.
- Сер Лионель…
- Тсс… - прервал ее Лионель, ласково глядя на нее. – мы вместе столько пережили за пару суток, думаю, что обращаться можно проще, и без всяких там любезностей.
Джон кивнув головой в знак согласия.
- Да, Анджела, хотел вам сказать спасибо – неожиданно для Лионеля произнес он. – Признаться, сначала вы мне не понравились, но теперь не лучше ли нам стать друзьями. Выживать вместе все же весей.
- Это точно – приветливо отозвалась Анджела, - можете меня называть Джи, так меня когда-то в детстве называл Питер Харисон, который и научил меня фехтовать, и на моем корабле, узкий круг офицеров и мой боцман Маступай зовут меня также.
Собираясь с силами, сидя у костра, они стали общаться. Анджела им рассказала о немного, о себе, о Маступае, о своих приключениях, рассказала также о Менсфильдоне, что искала их, и по воле случая оказалась там, где и хотела, о «Бестии», и плантации, и бухте. Лионель слушал ее и не переставал ей восхищаться. Когда речь зашла о его семье, решил, во что бы то ни стало, вернется к Кристиану, и они вместе приведут родовое именье в порядок. Также его мысли стала занимать Джи, с момента ее появление, весь мир вокруг Лионеля переменился, его охватывали прекрасные чувства к ней, о которых, он решил, что поговорит с ней о них в другом месте и при других обстоятельствах. Джон же в свою очередь рассказал Анджеле о сокровищах, которые они тут намеривались идти.
- Эх, - вздохнула Джи, - у меня до недавнего времени был ордиевый камень, который по-легенде мог бы указать местонахождение сокровищ. Это его так эффектно снимала шаманка. Теперь наверное нам придется искать их чутьем.

Компания стала медленно собираться, и по очереди друг за другом пробираться по небольшой полосе камня. Найден коридор был весьма узок, и людям пришлось двигаться по нему буквально на четвереньках, что было не из легкой задачей, учитывая полученные раны и ссадины. Вскоре коридор стал заметно расширятся и людям удалось встать в полный рост. Впереди показалось нежное голубое свечение, которое привлекало внимание окружающих. Подойдя ближе, они увидели огромное помещение, и перед ними предстали гигантские цветы, на необъятно толстых коротких стеблях находились огромные цветки, и их пыльца издавало столь сильное свечение, что в пещере было светло как днем. Подойдя к одному такому цветку, Анджела еле касаясь, провела рукой по пыльце. На ощупь она была мягкая и воздушная, Анджела собрала немного, чтоб в дальнейшем постараться определить данный вид растительности, и положила в меленький мешочек, который был пришит к ее поясу. Джон тоже коснулся пыльцы и подкинул ее к верху. Компания восторженно наблюдала, как пыльцы кружась, рассыпалась. Неожиданное буйное веселье охватило всю компанию. Все стали веселиться, дурачась как дети, игрались с пыльцой, то подбрасывая ее к верху, затем в друг друга. Один из матросов даже «нырнул» в пыльцу, изображая купание в море. Всеобщая эйфория и сияние пыльцы стали менять реальность, для каждого по-своему.
Анджела была очарована сиянием и когда она закрыла глаза, казалось что на секунду, и вновь открыла, то увидела, что находиться в каком-то официальном зале. На стенах которого горели канделябры, освещая пышное торжественное убранство комнаты. Сама Анджела выглядела по-королевски: ее густая рыжая копна была собрана в роскошную прическу той эпохи, украшенная жемчужной нитью, завершала образ диадема из драгоценных камней; украшало ее шею бриллиантовое колье с восхитительным изумрудом в виде подвески, на ушах красовались серьги подобного стиля, ну руке браслет с перстями; ее платье было выполнено из красного атласа, что подчеркивало ее образ. А перед ней стоял спиной Лионель, в белом парадном мундире Адмирала Английского флота. Он повернулся, и подойдя к Анджеле, взяв ее за руку и видя ее легкое смятение, улыбаясь, произнес:
- Тебе не о чем волноваться, ты просто восхитительна. Сегодня в «Менсфльдоне» грандиозный бал по случаю нашей помолвки, все ждут только нас.
Сердце Анджелы трепетало, держа Лионеля под руку, они вышли в соседний зал, где было полно народу, все им улыбались и кивали, когда они достигли центра зала, заиграла музыка вальса, и они стали кружится в танце. Анджела смотрела только на Лионеля, и он на нее. Казалось, сердца их бьются в унисон и губы через секунду сольются в страстном поцелуи, но Анджела слегка отпрянув, он него, неожиданно произнесла:
- Лионель…как мы оказались тут? А как же остров?
Музыка резко стихла, Лионель отпустил руку Анджелы и она, отойдя от него на пару шагов, стала с опаской озираться кругом. Все вокруг стало разбиваться на мозаичные кубики и падать в темноту, оставался не большой кусочек пола под ногами Анджелы и Лионеля. Лионель стоял молча, ужас охватившей девушку начал сдавливать ей грудь, она хотела было дотронутся рукой до него, как вдруг пол рассыпался под ее ногами и она стала падать вниз.
Анджела вскрикнула и по-настоящему открыв глаза, увидела далеко сверху маленькое пятно света от пыльцы. Понимая то, что она лежит в горизонтальном положение, но еще не очнувшись от своего видения, хотела приподняться, но оглядевшись увидела на себе какие светлые липкие нити, слабо напоминающие шелковые, которые мешали ей даже пошевелиться. На небольшом расстоянии от нее лежал также Лионель, завернутый в такой же кокон, а с другой стороны она видела матроса с команды. Матрос, казалось что спит, но было видно, что он безмятежно счастлив, и чем дольше он спал, тем больше кокон поглощал его, до тех пор пока не закрыл целиком с головой. Лионель вскрикнул и пришел в себя, огляделся, увидел Анджелу и с другой стороны тоже очухавшегося Джона. Устроив перекличку, и услышав друг друга, они немного успокоились, но страх перед неизвестностью заставлял трепетать их души. Лионель попытался освободиться, но нити держали его плотно. Тогда он напряг все свои мускулы, пытался разорвать их, раздвинув ноги и руки в стороны. Попытки были тщетны, но он упрямо продолжал напрягаться, собирая свои силы, да так, что вена вздулась у него на лбу и появилась испарина. Наконец, послышался хруст нитей, чуть ослабив свою давящую силу, нити стали расползаться, от движения Лионеля. Выбравшись, он увидел, что они находятся на таких же нитях, только толще диаметром, сплетенных какой-то сеткой. Тем времени, Анджеле удалось дотянуться до своего сапога, где был спрятан кинжалик, и насколько позволял кокон, стала потихоньку подпиливать нити. Освободившейся Лионель поспешил к ней на помощь, от его движений чувствовалось сильное колебание сети и ему приходилось двигать аккуратно и медленно. Джон же, придя в себя, стал просто грызть нити, стараясь освободиться, но к нему на помощь подоспели Анжела с Лионелем. Когда они освободились, подошли к матросу, и Лионель кинжалом Джи надрезал кокон, то там они обнаружили уже начинавший разлагаться труп матроса. Ужаснувшись, стали соображать, что делать дальше.
- Паук-падальщик, - произнесла Анджела, - я видела, как кокон поглотил матроса, но такое быстрое разложение в природе не возможно,…зато он умер абсолютно счастливым…
Но возникшая неловкость и легкое смущение, не позволило Анджеле рассказать свой сон. Мужчины понимающе на нее поглядели и также деликатно промолчали. Им было ясно, что они где-то внизу, в огромнейшем углубление пещеры, что находятся на гигантской паутине, конца и края которой не видно, необходимо было придумать, как выбраться наверх, да так, чтоб «дурман-трава» их снова не окутало в сон. Но их размышления прервались он нарастающего шума, доносившегося откуда-то сверху. Шум напоминал крутящие лопасти, с лязганьем чего-то метелического. Из темноты резко и шумно вылетела паутина, прилепившись к кокону, стала его подтягивать, раздался рокот и кокон взмыв вверх, исчез в темноте. Послышалось чавканье, а затем раздался такой пронзительный писк, что на время уши заложило. Из темноты показался огромный паук, размеры которого превосходили даже корабль. Раздвигая свои мощные челюсти и открывая свой многослойный рот, от гуда неслась вонь гниющей плоти, паук стал медленно подтягиваться к людям. Плюнув паутиной, паук попал в руку Лионеля, стал тащить его в свою пасть. Лионель вспарил вверх, но в его ноги вцепился Джон, а за него ухватилась Анджела. Лионель не растерявшись, ухватился рукой за паутину, обмотав ее край возле себя. Когда паук его подтащил к своей пасти, Лионель ухитрился и свободной рукой, сжав пальцы в кулак, нанес удар в один из глазков паука, который находился недалеко от челюсти. Паук издал пронзительный писк, стал мотать головой, раскачиваясь на паутине, старался своими лапами скинуть свою добычу. Лионель нанес удар кулаком в другой глазик, схватившийся второй рукой за паутину, получив удачный момент мотания паутины, сумел изловчиться и закинуть Джона с Анжелой прям на спину пауку. Затем взобрался сам. Вцепившись ругами за жесткую щетину паука, оседлав его таким способом, люди надеялись, что паук рванет вверх, и «вывезет» из этого злополучного места. Но паук, обезумев от боли, стал метаться, раскачиваясь на паутине, затем немного успокоившись, стал подтягиваться, собирая свою паутину, перевернувшись лапами к верху. Видя приближение к траве-дурману, компания, развязав свои пояса, повязала из на лицо. Но паук не собирался подыматься на самый вверх, собрав свою паутину, он повернул в сторону и людям пришлось с него спрыгивать в пугающую темноту. К счастью, они попали удачно на выступ скалы, забравшись на этот малый парапет, огляделись. Добраться наверх не представлялось возможным, стали спиной прижавшись к скале двигаться по парапету. Анджела оступилась, и чуть не сорвалась вниз, но крепкая рука Джона успела ее схватить и удержать на месте. Двигаясь практически на ощупь в самую глубь подземелья острова. Парапет неожиданно закончился, и они попадали вниз, как и шли друг за другом. В темноте не чего не было видно, но падали они не в бездну, а катились по какому-то коридору. Коридор закончился, и они, пролетев в свободном падении, упали в воду. Вода смягчила их падение от того и не разбились, но на вкус она была пресной. Выплыв на берег, стали переводить дух.
- У меня нет сил, - хриплым голосом произнес Джон, - когда же это все закончиться…Если сейчас меня решить сожрать какая-нибудь здоровенная тварь, то пусть подавиться…
- Даа…о наших приключения расскажу брату, его наверняка позабавят такие рассказы.
- Чувствуете, пахнет маслом, - неожиданно прервала их Анджела.
Она приподнялась, подошла к стене, нащупала там канавку, в которой было лампадное масло. Ее кремни к сожалению намокли, и она стала растирать их ладонями, чтоб разогреть их. Нагрев таким способом кремни, ударила ими, и от искры масло зажглось.

Пламя быстро расползалось по канавке, которая располагалась по кругу. В пещере стало светло и душно. Компанию изумило увиденное – в центре пещеры располагалось небольшая лужа воды, слабо напоминая озеро, и то, что они не разбились, было настоящим чудом. На стенах были не понятные иероглифы и рисунки, но более всего изумляла прозрачная вода озера, Джон попробовал ее на вкус, она была пресной и компания, прильнув к ней лицом вниз, смогла напиться. Лионель, видя на дне небольшую плиту с изображением ладони, нырнул в озеро и положил свою ладонь прямо в отпечаток. Послышался скрип, плита, находясь на круглой основе, стала подниматься вверх, а вода спустилась куда-то вниз. На плите находилось три здоровенных кольца. Изумляясь тайным механизмом и желая разгадать загадки пещеры, каждый из присутствующих подошли к своему кольцу и по кивку Лионеля, потянули кольца к себе. Но ничего не произошло, и цепи, к которым крепились кольца, втянулись обратно в плиту. Тогда Анджела, стала внимательно глядеть на стены. Но иероглифы казались не понятными, и определить их языковую принадлежность было затруднительно. Тогда она более тщательно осмотрела плиту. Ее внимание привлекла особенность, то, что было много круглого: металлические кольца, озеро и его поднявшиеся дно, само помещение напоминавшие сферу, освещение проходило по кругу, даже письма на стенах располагались по кругу, изображая один фрагмент и повторяя его трижды. И это все навело на мысль, обсудив ее с компаньонами, решили сделать, как предложила Джи. Встав снова к «своим» кольцам, потянув их на себя, само кольцо перевернули вертикально и развернули плиту против часовой стрелки на три шага. Механизм снова заработал, основа вместе с людьми ринулась вниз, а вода поднялась на верх, и две плиты сомкнулись, образуя дно озера.
От изумления и восторга никто не мог и пошевелиться, они упали прямо на кучу золотых монеты, камни, драгоценности, золотая посуда, золотые статуи и бюсты и много прочего драгоценного добра. Было ясно, что эти сокровища древних цивилизаций, ведь самые различные атрибуты разных наций и эпох было тут видимо и невидимо. Джон был весь в не себя от счастья, схватив груды монет в руки, навешал на себя жемчуг и даже корону надел, стал выплясывать и петь песню «Йо-хо-хо и бутылка рома». Лионель тоже был рад, но глядя на блеск золота, смотрел на Анджелу и понимал, что главное сокровище перед ним и с таким богатством можно наладить родовое имение и жить в дальнейшем безбедно. Анджела же была вся в раздумьях. Видя ее озадаченность, Лионель поинтересовался:
- Анджела, что-то не так?
- Меня беспокоит один факт. Смотри, среди римских монет золото в слитках Испанского Эскориала… И я уверена, что оно сюда было доставлено не таким путем, как мы сюда попали. Следовательно, здесь есть выход. Остается его найти. Сокровища, найденные тут конечно прекрасное вознаграждение за наши приключения, разумеется, будет поделено на всех будет в соответствии с кодексом и его транспортировку на корабль я смогу организовать. Затем нам не обходимо отправиться на Барбадосс…
- Джи, ты можешь хоть на минуту расслабиться, - прервал ее рассуждения Лионель, - оглянись вокруг, мы богатые люди. Выберемся и отсюда, все будет хорошо.
Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, подойдя ближе к Анджеле, он приобняв ее за плечи, глядя прямо в глаза, произнес:
- Верь мне, все будет хорошо. Я не допущу, что бы с тобой что-то случилось…
- Эй, вы чего там застыли?! – крикнул им Джон, - смотрите-ка, кого я нашел!!!
Анджела и Лионель подойдя увидели скелета, который находился в сидячем положении, прижимая к себе сундук, а другая рука застыла держа пистолет, возведя курок. По прогнившей шляпе и лохмотьям предположили, что бедняга являлся капитаном. Полагая, что в сундуке нечто ценное, Джон аккуратно вытащил пистолет, затем обеими руками ухватился и потянул сундук. Как только он его вытащил, скелет сразу же рассыпался. Сундук был заперт, но замка не было видно.
- Опять эти чертовы загадки, - раздраженно прорычал Джон.
Взяв сундук обеими руками, поднял над головой и брякнул с размаху его об пол. Сундук скрипнул и на удивление крышка отваливались от основания. Внутри лежал медальон, на огромной толстой цепи находилась круглая оправа, в центре которой размещались две шестиугольной звезды крепящиеся одна к другой. Повертев немного в руках, Анджела смогла их разъединить.
- Вот что, джентльмены, - сказала она, - так как мы вместе нашли тут сокровища, а я уверена, что это ключ и он как раз разделился на три части, полагаю, будет справедливо, что каждый возьмет себе одну часть этого медальона, и мы вместе вернемся сюда, чтоб отгрузить наши богатства на корабль. Для погрузки нам понадобиться больше человек, чем сейчас на «Пасейдоне», к тому же мне понадобиться время и материалы, чтоб я могла наладить механизм, позволяющий с минимальными усилиями загрузить такое количество богатства.
Мужчины одобрительно кивнули, и они раздели медальон: малая звезда досталась Анджеле, Джон взял среднюю, а основание с цепью досталась Лионелю. Пройдя по коридору, по прямой от скелета, они обнаружили огромный валуй, рядом с ним в стене находилось отверстие. Взяв свой медальон, Анджела вставила его, Джон и Лионель последовали ее примеру. Медальон «провалился» в падину, заработал механизм, и валуй откатился в сторону. Компания вышла, зажмурясь от яркого дневного света все же сумели разглядеть уже знакомые джунгли. Отодвинув небольшой камушек возле входа, Лионель потянул за торчащую цепь и достал медальон. Как только он покинул впадину, валуй задвинулся обратно. Снова разделив ключ на части, отдав каждому его кусок, двинусь в сторону моря. Уставшие, голодные, но довольные они шли, как им казалось, по уже знакомой тропе. Выйдя на побережье, они очень удивились, не увидав своего корабля.
- Что-то тут не так, - озадаченно произнес Джон.
- Да… и мне казалось, что мы идем в правильном направлении, - отозвался Лионель, - Я был уверен, что по этой тропе мы ходили.
- Прилива не было, а вот те самые ветки, из которых мы сделали копья для рыбной ловли – заметила Анджела.
Озадаченные, они подходили все ближе к тому месту, где на рейде должен был стоять «Пасейдон». Таинственное исчезновение корабля рождало много вопросов, но ни одной зацепки для ответов не было. Никто и не догадывался, что случилось на берегу за время их отсутствия.
- Доброго дня, друзья – прервав размышления, послышался хрипловатый мужской голос.
Со стороны джунглей в направление к ним двигалась куча людей, вооруженных до зубов. Чуть впереди шагал по виду их лидер. Джон, Лионель и Анджела, встали спина к спине, выставив кулаки пред собой, готовясь к защите. Хотя понимали, что отсутствия у них оружия и сил, не сулило им победы в этом не равном бою.
- Ба, вот так сюпризик, - прохохотал зловеще главарь, - давненько не бывал я в борделе, а тут такой миленький подарочек. Эй, Хопкинс!!! Сопроводи-ка дамочку в мою каюту, а этик двоих в кандалы и в трюм, ими займусь попозже.
Отделившись от толпы, Хопкинс и еще троя плечистых матросов, опережая лидера, приближалась к компании. Лионель загородил собой Анджелу, завязалась драка. Из толпы на подмогу, подоспели еще человек семь, скрутив, в конце концов, Лионеля и Джона, Хопкинс схватил Анджелу за руку. Но она, вырвав ее, попробовала от него отбиться. Тогда пират нанес ей по лицу оглушающий удар, когда Анджела отключилась, подхватил ее, перекинув ее через плечо, понес на корабль. Лионель же, видя это, старался оказать сопротивление, но удары семерых посыпавшиеся на него снова и снова, не позволили ему помешать этому. Одна лишь мысль о том, что этот пират мог с ней сделать сводила его с ума, стиснув зубы он рычал, сопротивлялся и бился до того момента, пока это не оглушили. Лионеля связали и волоком за ноги потащили на корабль. Там его и Джона бросили в трюм, сковав кандалами. Джон же, ввел себя смирено. Когда его вели на корабль, он мог внимательно разглядеть «Веселого Роджера» и примерно посчитать тех матросов, которых успевал увидеть. Когда же их приволокли в трюм, он увидел также двенадцать человек с команды «Пасейона», но Кристиана среди них видно не было.
Когда же Анджела открыла глаза, она лежала на диване, а перед ней стоял Умкато, тот самый абориген с острова, а перед ним без движенья лежал пират. Убедившись, что пират не успел с ней что-либо сделать, она вскочила, взяв пирата за шиворот, она потащила его к письменному столу, который находился у открытого окна. Умкато ей молча помогал, стараясь понять смысл ее действий, когда они его посадили за стол, помог ей крепко его связать.
- Умкато, откуда ты здесь? – переводя дыхание, поинтересовалась Анджела.
- Боги решили, что если вы окажетесь здесь, то я смогу пойти с вами. Я ждал вас на берегу, когда вас принесли в жертву богу воды. Я пробыл тут три дня и две ночи. Я видел, как прибыло другое каноэ. Я сумел на него взобраться с моря и попал сюда. Когда же, вы оказались здесь, я ударил его.
- Я тебе безмерно благодарна! Позволь задать тебе вопрос, в нашем поединке ты легко мог бы меня одолеть, почему самый лучший воин «Фэйро» позволил одолеть себя?
- Наши поступки решают Боги. Поэтому все так, как и должно быть.
- А куда они подевали наш корабль, ты не знаешь?
- Я видел, как они его, привязав веревками к этому каноэ, спрятали за тем камнем, что не далеко от берега. Там остались воины с оружием.
- Мне надо помочь моим друзьям, спрячься пока где-нибудь, а затем все решим.
Анджела достала немного пыльцы, и подсыпала ее в бутылку вина, которая стояла посреди стола. Растрепав себе волосы руками, и слегка развязав себе шнурок на рубашке, не оголяя своих прелестей, сняла корсет. Дождавшись, когда Умкато спрячется на кормовом балконе, она открыла дверь каюты и вышла на палубу. Как она и предполагала, на выходе стояли дозорные матросы. А те, кто находился, а палубе, замерли, глядя на нее.
- Ваш капитан остался мной доволен, - игриво она произнесла, - конечно, меня на вас всех не хватит, но по кодексу Береговова братства, капитан обязан поделиться добычей. Он приводит себя в порядок и просил меня угостить вас всех своим вином, а его пока не беспокоить.
Матросы поликовав и поверив ей, стали хватать бутылку с вином и делать из горла жадные глотки, передавали бутылку друг другу. Анджела же, незаметно прошмыгнула на камбус. Кок был занят приготовлением пищи, и она ловко сумела подсыпать пыльцы в стоявшую бочку с водой. Оставалось нейтрализовать матросов в трюме, кают компании и тех, кто отдыхал в своих гамаках после вахты. Спустившись в погреб, она взяла пару бутылок с ромом и также подсыпав туда пыльцы, стала опаивать матросов. Эффект пыльцы превзошел все ожидания, матросы падали уснувши весьма быстро. Анджела нашла ключи от клеток, где сидели матросы «Пасейдона», Лионель и Джон, поспешила освободить их. Лионель сидел в кандалах на полу. Он был весьма подавлен и когда увидел растрепанную Анджелу, не стесняясь в выражениях, стал браниться, проклиная пирата и грозя ему расправой. Она мило на него глядела, снимая кандалы, в крации рассказала последние события. Когда он освободился, восхищаясь Анджелой, Лионель не смог себя сдержать, взяв ее рукой за затылок, он страстно ее поцеловал в губы. Пока «Пасейдонцы» относили матросов в трюм и связывали их, Лионель последовал в капитанскую каюту. Главарь пиратов тем времени пришел в себя. Увидев Лионеля, оскалился в улыбке, обнажая свой золотой зуб.
- Как ты возмужал, Кристиан, отец тобой бы гордился!
- Я Лионель, - сурово отозвался он, хотя немного опешил, услышав имя брата. Сев на против пирата, он злобно стал на него смотреть.
- Что ж, тебя удивляет, что я, Джефферсон, глава Берегового братства, знаком с твоей семейкой? Устраивайся по удобней, мне есть что тебе поведать.
И он начал свой рассказ.

Лондон не всегда был таким, каким ты его помнишь. Это был не большой городишка, который жил торговлей и рыбалкой в основном. Там на его кривых улочках встретились два босоногих паренька, которых много что связывало. Старина Альфред, хоть и по роду имел графские корни, но кроме древности фамилии ничего не имел за душой. Его дед, был азартным человеком и пъянчугой, который в карты проиграл все имение и состояние. Затем при плохой службе у короля был разжаловал в титулах и потерял все земли, которыми владел. Родители Альфреда смогли себе позволить себе скромную лачужку на берегу Темзы. Его мать умерла рано в болезнях, а отец, не выдержавший позора своего прародителя застрелился, оставив юного и совсем зеленого Альфреда сиротой. Мы встретились с ним, когда нам было по восемь лет. Я жил с отцом, который с утра и до зари рыбачил, чтоб как-то прокормить нас с матерью. Когда к нам пришел оборванец и хотел было стащить рыбу, я его поколотил сперва, но моя мать сжалилась над ним и дала ему поесть. Так Альфред стал моим братом. Коды шли, мы росли плечо к плечу и еще тогда поклялись в вечной дружбе. Надо заметить, что и в монаршей семье подрастал наследник. С Альфредом мы мечтали о лучшей жизни, и море нас манило. Достигнув двенадцати летнего возраста, мы пошли юнгами на королевский флот. Служили исправно, крепли и росли. В 1509 году, после смерти Генриха VII, принц Уэльский стал королём в возрасте 17 лет. Спустя года три, сам Генрих VIII возглавил свой флота, на одном из кораблей, были мы с Альфредом. Отплыл к берегам Франции на флагмане «Мэри Роуз», мы одержали славную победу в сражении возле Бреста. Тогда то молодой король и заприметил двух офицеров. Мы были с ним на войне с французами, он давал нам деньги, жаловал титулы.
Кстати, глядя на твою спутницу, тебя лично не мучает вопрос, чей она бастард, рыжие волосы, зеленые глаза и будь она мужчиной, проблем было бы куда больше. Молодой король был весь влюбчив и не шибко разборчив в связях. Когда только Екатерина Арагонская, испанская инфанта, прибыла в Англию, чтобы сочетать браком со старшим братом Генриха, Артуром, она привезла с собой хорошеньких двух фрейлин. Девушек оставили при дворе, хотя после брака Екатерины, ей были даны другие лица в услужении. Она из испаночек, Кетрин Миланская, была долгое время любовницей Генриха. Когда же, Екатерина овдовела, а юный Генрих вступил на престол, он женился на ней, не оставляя свою Кэтрин. На фоне этих событий, хочу отметить, что молодой король, желая укрепить свою власть и для прикрытия своих дел, собирает некоторых из знати в тайное общество, именуемое кланом «Новарон», членами этого клана стали и мы с Альфредом. Правда выполняли мелкую и грязную работу. Первые годы правления, власть всей Англии была в руках епископа Винчестерского и Уильяма Уорхема. Поговаривали, что сын Уорхема и создал «Новарон», в то время, как мы тщательно скрывали свое существование от епископа. Когда же реальная власть перешла кардиналу Томасу Уолси, дела в клане радикально изменились. Случилось так, что Екатерина не могла подарить наследника Генриху, их дети рождались либо мертвыми, либо умирали в младенчестве. Молодая и прекрасная Кэтрин понесла. Уолси прознав об этом, велел нам троим, мне, Альфреду и Арчибальту присмотреть за ней. Кэтрин находилась на время своего положения и до родов в охотничьем домике Генриха, мы приносили ей еду, и были там почти все время. Если бы, был бы рожден наследник, то нам велено было забрать младенца и подменить его с младенцем Екатерены, а Кэтрин было велено тогда отправить в самый дальний и глухой монастырь. Но родилась дочь. В лесу я ей лично перезал горло, а ребенка уничтожить было велено Арчибальду. Но этот старый пройдоха забрал тайком младенца себе. Уйдя от «Новаронцев» он на скопленные сбережения или черт знает, на какие средства, отстроил себе таверню в порту, вырастил эту девицу как свою племеницу и дал ей свою фамилию. Когда Кэтрин родила, Генриха не было не в Лондоне. Когда вернулся и узнал обо всем, его ярость была беспредельной. Ему «Новаронцы» указали на меня. Генрих лично допрашивал Альфреда и он дал показания против меня. Такого предательства я не смог простить им. Разгневанный Генрих сослал меня сюда, на Карибы. Когда плыл на корабле, на нас напали французы, так я оказался рабом. Меня выкупил какой-то испанский плантатор. Годы шли, а я ждал, что мой брат Альфред поможет мне, выкупит из рабства, или хотя бы пришлет добрую весть. Но ничего не было. Мне однажды удалось сбежать с плантации, но я был схвачен и отправлен на галеру. Я нес свое тяжелое бремя, а Альфред отрекся от меня. До меня доходили слухи, что он стал графом, отстроил себе дом, женился на какой-то там Лидии и завел двух щенков. О Генрихе было слышно, что спустя десять месяцев после рождения Анджелы, ведь так назвал младенца Арчибальд, у Генриха и Екатерины родилась дочь, Мария кажется. Далее наш Генрих прославился своими многоженством и отречением от каталоческой церкви, на что мне было совершено наплевать.
В это время, я батрачил на галерах, был в поту и грязи, харкал своей кровью. В день умирало по семь либо десять человек. И именно там, на галерах я нашел единомышленников. Мы сумели организовать бунт и захватить корабль себе. Мне пришлось примкнуть к Береговому братству, и такая жизнь пришла мне по вкусу. Когда же я стал среди пиратов Бароном, одним из семи по влиятельности на карибах, я решил навестить своего братца, Альфреда. К несчастью, тот был мне не рад, а когда я ему напомнил про должок, он прогнал меня. Интересно, как бы сложилась ваша жизнь, если бы тогда на допросе Генриха сказал бы, что Альфред держал Кэтрин в то время как я резал ее. Спустя несколько недель, я снова навестил Альфреда. Такое предательство я не мог ему простить. И когда я проткнул его сердце, и его горячая кровь струилась по моим рукам, я резвился с его шлюхой. Лидия не успев остыть, удовлетворила меня раза три, а затем когда ее сердце перестало биться еще раза два.
- А ну заткнись!!!! – вскричал Лионель и яростно влепил ему такую оплеуху, что пират покачнулся на стуле.
Сплюнув густой плевок крови, пират довольно продолжал:
- Кстати, зря Баронесса Уотсон приехала сюда. Мало того, мешала мне в торговле, своей дурацкой системой контрабандистов. Ведь торговцы стали ходить полупустыми и щипать их стало затратное для команды занятие. Так ее чертова «Бестия» то сопроводит торговцев, то по жирней пассажира перевезет, но и вовсе нападет и ограбит пиратов. Другие бароны признали в ней авторитет и провозгласили Баронессой. Я не мог позволить какой-то выскочке потеснить мой авторитет. Пришлось отправить других баронов к праотцам, и самолично провозгласить себя главой пиратов. Я ей подготовил подарок, который ждет ее на Барбадосе, в ее бухте. Жаль только ее корабль там не застали.
Довольно лязгая челюстью, Джефферсон противно захохотал, успокоившись, продолжил:
- Зря ты не дал мне с ней разлечься! Ее вкус точно был бы не обычайно дерзок. Запах ее кожи и ее пышная грудь не дадут мне теперь покоя…
В Лионеле вскипела кровь. От былой сдержанности не осталось и следа. Джефферсон пытался его спровоцировать, в надежде, что тот оплошает и во время драке в состоянии эффекта его освободить. Но он не расчтал силу ярости Лионеля. Тот бил его по лицу так сильно и так часто, что у стареющего пирата не выдержало сердце.
В эту минуту, в каюту зашла Анджела. Видя представшую пред ней сцену, она бросилась к Лионелю с криком, пытаясь его остановить и образумить. Но он ее не слышал и не видел, махнув рукой наотмашь, отшвырнул ее. Анджела кубарем пролетев через стол, упала на пол. Джон тоже оказался в каюте. Никогда прежде не видя Лионеля в такой ярости, попытался его оттащить от пирата. На выручку поспешил Умкато. Вдвоем они сумели обуздать гнев Лионеля, откинув на диван его.