Но судьба продолжала быть благосклонной к Фрэнсису Дрейку. Ядра береговой артиллерии не причинили ущерба его судам. Вообще, надо сказать, что пушки XVI в. производили больше шума, чем разрушений. Во время морских сражений стоял страшный грохот, небо застилал пороховой дым, а дело решалось в рукопашных схватках на корабельных палубах. Пушки, как и мушкеты, эффективно поражали цель лишь на расстоянии, не превышавшем 200 м. Нападение галер ангичане отбили. Горящие суда были встречены шлюпками и направлены в сторону отмели, где и сгорели дотла. «Испанцы,— иронизировал Дрейк,— делают нашу работу, сжигая свои корабли».

В два часа ночи погода изменилась. С берега подул ветер и через несколько минут английская флотилия уже шла в открытое море. Но ветер внезапно стих, и корабли англичан вынуждены были остановиться. Дрейк приказал встать на якорь. Он решил плодотворно использовать время и обратился к командующему войсками Кадиса с предложением обменять захваченных им испанцев на англичан, находившихся в испанском плену. Командующий ответил, что у него нет пленных англичан. Этим дело и кончилось. Дождавшись попутного ветра, Дрейк пошел к берегам Португалии, к мысу Сан-Висенти. «Так, с помощью милосердного бога и непобедимой храбрости нашего генерала,— писал один из участников экспедиции,— это странное и счастливое предприятие, к великому удивлению короля Испании, было закончено в течение одного дня и двух ночей и нанесло такой удар в сердце маркиза Санта Круз, великого адмирала Испании, что он никогда уже не имел ни одного радостного дня и через несколько месяцев умер в глубокой печали». Неизвестно, прав ли был спутник Дрейка, говоря о причине смерти маркиза, но совершенно очевидно, что нападением на Кадис Дрейк серьезно осложнил подготовку испанского флота к войне с Англией. Не меньше года потребовалось Филиппу для восполнения потерь.

Радовались в Испании в те дни лишь жители Кадиса. В первое воскресенье после ухода Дрейка они в церкви св. Франциска устроили благодарственный молебен. У них были для этого серьезные основания: Дрейк не напал на город и ни один из его жителей не пострадал.

Причиной, заставившей теперь Дрейка мчаться к мысу Сан-Висенти, было услышанное им известие, что один из наиболее видных испанских адмиралов, Жуан Мартинес де Рекальд, назначенный вице-адмиралом флота, предназначавшегося для нападения на Англию, должен был находиться именно там. Кроме того, мыс Сан-Висенти занимал важное стратегическое положение. Чтобы в этом убедиться, надо лишь взглянуть на карту. Мыс представляет собой крайнюю юго-западную точку Португалии, и все корабли собираемого Филиппом флота должны были обязательно проходить мимо него на пути в Лиссабон. Если бы Дрейк захватил мыс, то сделал бы невозможным проход в Лиссабон испанских судов из Кадиса или итальянских портов. Лишь очень сильная эскадра решилась бы померяться силами с Дрейком. По, придя к мысу Сан-Висенти, Дрейк понял, что для создания постоянной угрозы испанскому флоту необходимо укрепиться на суше, устроить там английскую опорную базу. Осмотревшись, Дрейк решил, что для этой цели лучше всего подойдет находящийся в юго-восточной части мыса замок Сагриш, построенный Генрихом Мореплавателем, создателем школы португальских капитанов, отличившихся в эпоху Великих географических открытий.

По захватить его казалось практически невозможным. Сагриш находился на вершине скалы, имевшей три отвесных склона высотой в 70 м, а на четвертом склоне находилась крепостная 10-метровая стена. Но Дрейка это не испугало. Он высадил на сушу 800 солдат, и сам повел их в атаку на неприступную крепость. Никому из своих офицеров он не хотел этого поручать. Только что у Дрейка произошел острый конфликт с Бороу, который и в этом случае постарался доказать обреченность задуманного предприятия. Но Дрейку было опасно становиться поперек дороги. Это проявилось еще в деле Доути. Ни минуты не поколебавшись/ Дрейк приказал арестовать своего вице-адмирала. Бороу говорил впоследствии, что ежедневно ждал, «когда адмирал осуществит в отношении меня свое кровожадное желание, как он это сделал с Доути».

В шлеме и панцире, с мечом в руке, Дрейк повел своих людей к воротам замка. Подойдя туда, он потребовал немедленной сдачи гарнизона. Ответ был отрицательным. Тогда Дрейк приказал принести хвороста и смолы к воротам замка и зажечь их. Это было нелегко сделать под выстрелами обороняющихся, но, когда ворота начали гореть, гарнизон сдался. Как оказалось, замок защищало 110 человек. Дрейк приказал сбросить в море находившиеся в замке пушки и разрушить крепостную стену.

Пока солдаты разрушали стены замка, часть флотилии была отправлена Дрейком для уничтожения испанских судов и запасов продовольствия. Англичане уничтожили рыболовные суда и захватили 47 каравелл, перевозивших продовольствие в Лиссабон. Затем корабли вернулись в Сагриш и взяли на борт пехоту, которая к тому времени закончила разрушение крепости. Оставив небольшие суда у мыса Сан-Висенти для дальнейшего перехвата и уничтожения испанских судов, Дрейк с остальными силами своей флотилии 9 мая направился к Лиссабону.10 мая английские корабли вошли в устье Тахо и встали на якорь в бухте Каскэс, в 20 милях от столицы Португалии, второго по богатству города Европы. Там в заливе Святого Юлиана находилась штаб-квартира маркиза Санта Круз. Подходы к Лиссабону были хорошо укреплены, и Дрейк не рассчитывал повторить маневр, успешно осуществленный им в Кадисе. Поэтому он хотел выманить испанский флот из лиссабонской гавани. Но старый маркиз был опытным моряком и не отвечал на задиристые выпады Дрейка, посылавшего свои пиннасы захватывать мелкие суда, шедшие в Лиссабон.

Санта Круз (Дрейк этого не знал) не был еще в состоянии дать бой английскому флоту. Мощные испанские галионы стояли без артиллерии, парусов и экипажей. Галеры не были опасны, как показал опыт Кадиса, судам Дрейка. Поэтому маркиз никак не реагировал на захваты и уничтожение испанских кораблей в заливе Каскэс.

Поняв, что выманить испанцев не удастся, Дрейк послал маркизу письмо с предложением провести обмен пленными. Но он получил такой же ответ, как и в Кадисе. Санта Круз сообщал ему, что у него нет пленных англичан. Тогда Дрейк задал вопрос, намеревается ли король Филипп в этом году начать войну с Англией? Санта Круз ответил, что король Испании не хочет войны.

Дрейк исчерпал свой запас вежливости и написал маркизу, что раз тот отказался обменять военнопленных, то он продаст пленных испанцев марокканцам, а на вырученные деньги выкупит своих соотечественников из плена. Дрейк добавил тут же, что если Санта Круз — мужчина, то он должен принять его предложение выйти из лиссабонской гавани и сразиться. На этот вызов Дрейка Санта Круз ответил, что не имеет от короля полномочий на сражение с английским флотом. Дрейку надоели бесплодные препирательства, и он скрылся из залива Каскэс так же неожиданно, как и появился.

Узнав об исчезновении Дрейка, Филипп был сильно напуган. Он был уверен, что Дрейк пошел на перехват его «золотого флота», идущего из Америки в Севилью. На этот раз флот вез 16 млн. песо, из которых 4 млн. принадлежало лично королю. Филипп приказал послать к Азорским островам, где, как он полагал, должен появиться Дрейк, сильный флот. Но вскоре Филипп получил известие, что Дрейк вернулся к мысу Сан-Висенти. Он вызвал для консультации маркиза Санта Круз. Тот сказал, что, по его мнению, Дрейк не будет нападать на «золотой флот», его цель — не допустить соединения испанского флота в Лиссабоне, поэтому он и будет крейсировать в районе Сан-Висенти. Филипп с этим согласился и отдал новый приказ: напасть на Дрейка у Сан-Висенти. Власти Кадиса предложили королю послать против Дрейка 60 кораблей. Король, конечно, согласился и направил в Кадис опытного военного Алонзо де Лейва. Вести от дона Алонзо были неутешительными: Кадис не сможет выставить такой флот.

Дрейк действительно хотел обосноваться у мыса Сан-Висенти. 14 мая он писал Уоллсингему: «Пока нам хватит продовольствия и воды и наши корабли, ветер и погода будут служить нам, вы будете получать вести от нас с мыса Сан-Висенти, где мы делали и будем делать то, о чем ее величество и ваша милость будут приказывать. Мы были бы благодарны ее величеству, если бы она прислала еще несколько кораблей. Если у нас будет на шесть кораблей больше, мы сможем задержать соединение испанского флота на месяц и далее...».

Но уже 22 мая Дрейк опять исчез. Теперь он шел к Азорским островам, оправдывая первое предположение Филиппа. Однако Дрейк искал не «золотые галионы».

Он получил сведения, что португальский каррак под названием «Святой Филипп» идет к Азорам. Это был самый крупный корабль Ост-Индского флота. В его трюмах находился ценнейший груз. На 18-й день плавания, 9 июня, Дрейк встретил каррак. Английские корабли обстреляли судно и вынудили его к сдаче. На карраке оказалось все, чем славился Восток: специи, шелка, фарфор, драгоценные камни и золото. Испанцы считали, что, захватив «Святого Филиппа», Дрейк нанес им ущерб в 114 тыс. ф. ст.

Возвращаться к мысу Сан-Висенти Дрейк теперь не думал. Подкрепление, о котором он просил Уоллсингема, не пришло. Его люди устали, было много больных, суда требовали ремонта. Дрейк решил возвращаться домой, чтобы потом со свежими силами продолжать уничтожение испанского флота у пиренейских берегов. Через три месяца с начала плавания, 26 июня 1587 г., флотилия Дрейка, ведя за собой огромный каррак, подошла к Плимуту.III

За время отсутствия Дрейка в политике английского правительства в отношении Испании произошли значительные изменения. Королева искала теперь пути для их улучшения. Ее страшило укрепление позиций испанцев в Нидерландах, закрытие для английских товаров испанского, португальского, фламандского рынков. «Партия мира» вновь усилила свое влияние на Елизавету. Разгневавшись, она даже сказала о Дрейке: «Он никогда не разбивал, а только раздражал врага к большому для меня ущербу». Очень возможно, что эта венценосная комедиантка (кстати, получившая только что от Дрейка свою часть добычи — 40 тыс. ф. ст.) опять играла роль, желая, чтобы ее слова были услышаны в Мадриде. В июле лорд Берли писал испанцам, оправдывая свою королеву: «Ее величество послала корабль с письмом, приказывавшим Дрейку воздерживаться от каких-либо вооруженных действий, но посланное судно не смогло его догнать. И, таким образом, независимо — да, независимо от желания ее величества — Дрейк совершал те действия, которые вызвали неудовольствие им ее величества».

25 июля Дрейк пришел в дом лорда Берли, где, как он узнал, должна была быть королева. Зная хорошо свою повелительницу, Дрейк захватил с собой корзинку с бриллиантами, взятыми на «Святом Филиппе», Подарив бриллианты Елизавете, он обратился к ней с просьбой судить и казнить Бороу, его вице-адмирала.

Следует сказать, что посещение Дрейком дома Берли произошло именно в тот день, когда лорд написал письмо, отрывок из которого мы привели. Конечно, с Дрейком, не согласились. Лорд Берли защитил Бороу. Последний получил даже повышение: он был назначен инспектором королевского флота.

Но «партия войны» тем временем не бездействовала. Уоллсингем, непревзойденный мастер шпионажа, создал лучшую в Европе шпионскую сеть, обходившуюся английскому правительству в 3,3 тыс. ф. ст. в год. Иногда выделявшаяся правительством сумма бывала недостаточной. В этих случаях государственный секретарь доплачивал из своих средств. Одним из лучших его агентов был английский католик Энтони Стенден, скрывавшийся под именем Помпео Пеллегрини. Он состоял на службе у герцога Тосканского, посол которого в Мадриде снабжал Стендена сведениями об испанских делах. Но, кроме этого, Стенден на деньги, полученные от Уоллсингема, имел своих агентов в Испании и Португалии. От одного из них, брата слуги маркиза Санта Круз, он узнал, что после уничтожения Дрейком испанских кораблей в Кадисе нападение Испании на Англию, намечавшееся на 1587 г., откладывалось.

Забегая вперед, скажем, что, когда весной 1588 г. наступил острый кризис в англо-испанских отношениях, Уоллсингем уже не довольствовался сведениями из вторых рук и Стенден перебрался в Испанию, откуда посылал государственному секретарю важнейшие сведения о количестве судов, их тоннаже и вооружении, численности находившихся на них матросов и солдат, а также о состоянии королевских финансов. Так, Уоллсингем узнал, что генуэзские банкиры отказались предоставлять займы Филиппу, и финансовое благополучие Испании зависело от прихода в августе 1588 г. «золотого флота», на борту которого находилось 16 млн. дукатов.

Уоллсингему было известно и о многих трудностях, с которыми столкнулся Филипп при подготовке флота. Коррупция и неразбериха царили в Лиссабоне. Герцог Парма, сначала горевший желанием вторгнуться в Англию до прихода флота из Испании, теперь писал Филиппу, что, несмотря на приход итальянских войск, не готов к военным действиям ввиду слабости и малочисленности своей армии. Герцог сообщал королю, что 800 итальянских солдат заболело и болезни среди них продолжают быстро распространяться. Он жаловался на нехватку оружия и боеприпасов. «Все зависит от воли божьей,— мрачно заключал Парма,— одного усердия и активности людей еще не достаточно».

Но Филипп не разделял пессимизма герцога, он требовал нанесения удара по Англии. «Вначале Вы не хотели и говорить об испанском флоте,— отвечал он Парме.— Вы разработали свой план вторжения, который не требовал вмешательства флота. И лишь я обратил Ваше внимание на необходимость помощи флота». Если вторжение в Англию, продолжал король, будет отложено, Испания потеряет шанс. Филипп хотел нанести удар Англии до возможного заключения мира между турецким султаном и персидским шахом и активизации турецкого флота в Средиземном море.

Филипп шел на все, чтобы ускорить подготовку нападения на Англию. Он даже, как сообщал венецианский посол в Мадриде, приказал освободить из тюрем всех уголовных преступников, выразивших желание служить в его армии.

В это время Елизавета пыталась заручиться поддержкой турецкого султана. Английский посол в Константинополе Уильям Хэрбоун был очень активен и уже добился обнадеживающего приема у султана. Дрейк в свою очередь послал в Константинополь серебряные вазы в подарок командующему турецким флотом.

Всегда прекрасно осведомленная, Елизавета видела бесплодность своих попыток задобрить испанского короля. Угроза с его стороны становилась все реальнее. Она снова обратила благосклонный взгляд на «своего пирата» и воинственного Джона Хокинса, спрашивая у них совета, как лучше нанести удар по Испании. Ответы того и другого очень характерны. Тороватый Хокинс считал, что надо послать военные корабли к Азорским островам и там дожидаться «золотого флота», захват которого лишит Филиппа средств, необходимых для ведения войны. Однако осуществление этого плана было сопряжено с очевидной опасностью. Захват испанского флота, состоявшего из 20—30 галионов, требовал соответствующей мощной английской эскадры. И, пока эта эскадра, в состав которой вошли бы основные силы английского флота, дожидалась испанских галионов, идущих из Америки, Англия была бы практически открыта для вооруженного вторжения, ибо у Филиппа оставалось достаточно кораблей для проведения этой операции. Дрейк же предложил напасть на испанский флот, стоявший в пиренейских портах, и либо полностью уничтожить его, либо нанести ему возможно больший ущерб.

8 конце 1587 г. королева назначила Дрейка командующим эскадрой, состоявшей из 30 судов, дав ему секретный приказ уничтожать испанские корабли, если он их встретит. В первые дни 1588 г. Дрейк был уже в Плимуте и набирал экипажи для своих судов. Когда распространился слух, что Дрейк опять собирается в плавание, от желавших принять участие в экспедиции не было отбоя. Очень скоро их собралось столько, что хватило бы на укомплектование 200 судов. Но Елизавета и в этом случае была верна себе. Поставив перед Дрейком задачу нападения на испанские корабли, она практически всячески препятствовала ее осуществлению. Она тормозила снабжение флота артиллерией, боеприпасами, такелажем.

9 февраля 1588 г. умер маркиз Санта Круз. Король Филипп был даже рад этому, потому что старый маркиз, потерявший веру в успех задуманного вторжения в Англию, мешал подготовке операции. «Господь показал мне свое расположение,— писал он через неделю после смерти маркиза Сайта Круз,— забрав его теперь, до отплытия флота». Филипп назначил командующим испанским флотом герцога Медину.

Елизавета же расценила смерть маркиза Санта Круз, которого считала основным проводником идеи вторжения в Англию, благоприятным обстоятельством, позволяющим начать мирные переговоры с Испанией. В феврале она послала своих представителей в Остенде для ведения переговоров с герцогом Пармой.

Начало переговоров совершенно заморозило предприятие Дрейка. Адмирала крайне тяготило вынужденное бездействие. Его нетерпение еще более усилилось, когда он узнал, что подготовка испанского флота идет к концу. С целью разведки Дрейк послал два своих небольших корабля к испанским берегам. Им удалось войти в Тахо и захватить испанских рыбаков, от которых англичане узнали о состоянии флота, находившегося в Лиссабоне. Кроме того, Дрейк захватил недалеко от Плимута два шведских судна, возвращавшихся из Лиссабона, команды которых рассказали, что в Лиссабоне сосредоточено огромное число боевых кораблей.

Дрейк решил использовать своего нового приятеля при королевском дворе графа Роберта Эссекса, отец которого в свое время рекомендовал Дрейка Уоллсингему. Молодой граф состоял теперь в фаворитах Елизаветы. Дрейк просил его повлиять на королеву, чтобы она не препятствовала быстрейшему оснащению его эскадры. Но все было тщетно. Елизавета все еще надеялась на мирный исход переговоров с испанцами. Не только Дрейк, но и сам первый лорд адмиралтейства Хоуард испытывал большие трудности в снабжении флота продовольствием, деньгами, боеприпасами. Его тоже сильно беспокоило вынужденное бездействие английского флота при все растущей опасности испанского вторжения.

Дрейк убеждал королеву, что никогда еще та не была в столь опасном положении. Он просил, чтобы она дала ему 50 судов и разрешила напасть на испанский флот в Лиссабоне. «Мои дорогие лорды,— писал Дрейк в марте Тайному совету,— с 50 кораблями мы нанесем испанцам больший ущерб у их собственных берегов, чем с во много раз большими силами здесь, в Англии; и чем скорее мы это сделаем, тем лучше». Одновременно Дрейк сообщал, что испытывает острую нехватку пороха, хотя для учебных стрельб расходует минимальное его количество. Он просил срочно прислать ему порох, так как его запасов хватит лишь на один день боя. Тайный совет разрешил Дрейку взять порох на складе в Тауэре, но идти к испанским берегам запретил.

Переговоры представителей Елизаветы с герцогом Пармой не давали никаких положительных результатов. Становилось все более очевидным, что испанцы просто тянут время, чтобы закончить приготовления к вторжению в Англию. Но королева все еще не хотела прерывать переговоров, прислушиваясь к советам лорда Берли. Последний старался всячески очернить Уоллсингема и всех тех, кто, «предлагая на словах заключить мир, в то же время делает все для кровавой войны». Однако и с Берли королева не была искренна. Она уже не верила в успех мирных переговоров и возобновила совещания с «партией войны» и со «своим пиратом». В испанском лагере обстановка тоже была непроста. Герцог Парма все более скептически относился к успеху немедленного вторжения в Англию, считая, что прежде всего надо подавить восстание в Нидерландах. Новый командующий флотом герцог Медина Седония обнаруживал сходное отношение к готовящейся операции. Но Филипп не хотел ничего слушать и требовал скорейшего его осуществления, Огромный испанский флот, «Непобедимая армада», как его называли, был уже готов отправиться в плавание.

Наконец Елизавета решилась. 10 мая был собран Тайный совет для того, чтобы выслушать Дрейка. Тот был, как всегда, немногословен. «Надо немедленно приступить к решительным действиям...— говорил он собравшимся лордам,— в этом — половина успеха». После долгого обсуждения было принято решение начать операцию. Для этого объединили в Плимуте два флота: один, которым командовал Дрейк, другой — под командованием лорда-адмирала Хоуарда. Последний назначался королевой главнокомандующим объединенным флотом, а Дрейк — его заместителем.

Через несколько дней Хоуард привел в Плимут эскадру, состоявшую из 34 кораблей и 8 пиннас. Там они соединились с 40 судами Дрейка. Хоуард был в восторге от Дрейка. «Я не могу не сказать Вам,— писал он Уоллсингему,— как сердечно и приятно сэр Фрэнсис Дрейк держит себя, а также с какой преданностью он служит ее величеству и мне, имея в виду пост, который я занимаю; поэтому я умоляю Вас написать несколько слов благодарности в частном письме к нему».

Лорд Хоуард был также чрезвычайно доволен офицерским, матросским и солдатским составом. «Мой дорогой лорд,— писал он Берли,—здесь собраны прекраснейшие капитаны, солдаты и матросы, какие когда-либо были в Англии». Одно беспокоило адмирала: острая нехватка продовольствия. Корабли имели запас провизии только на 18 дней. Главный морской интендант обещал Хоуарду в течение недели прислать 10 судов с продовольствием. Но 28 июня адмирал получил от него сообщение, что корабли не смогут прибыть даже через две недели. Несмотря на это, Хоуард решил не задерживать отплытие. В том же письме Берли он писал: «Бог послал нам попутный ветер, и мы отправимся в плавание, хотя нам и грозит голодная смерть. Очень жаль, что мои люди не будут иметь еды тогда, когда, не жалея жизни, будут служить ее величеству».

Однако неблагоприятный ветер и высокая волна не позволили английскому флоту выйти в море. Воспользовавшись этим, офицеры отправились в Плимут за продовольствием. Вернувшись, они принесли очень важные новости. Английский корабль захватил у мыса Сан-Висенти несколько рыбаков, сообщивших, что «Непобедимая армада» вот-вот покинет Лиссабон. Капитан другого английского судна, пришедшего из Испании, сообщил, что армада вышла в море. «Если это произошло несколько дней назад,— забеспокоился Хоуард,— мы увидим их стучащихся в нашу дверь». В конце июня ветер переменился, и Хоуард вывел свою эскадру в море.

Армада действительно шла к Англии. Она покинула Лиссабон в тот же день, когда в Плимуте соединились две английские эскадры. Выход «Непобедимой армады» из Лиссабона сопровождался пышными церемониями. Торжественно звонили колокола, раздавались залпы орудийных салютов. Под звуки церковных гимнов корабли поплыли по Тахо к выходу в океан. Всезнающий венецианский посол в Мадриде сообщал, что после выхода армады в море Филипп молился по два-три раза в день.

В самом начале плавания армаду постигла неприятность. Начался сильный шторм, разбросавший корабли далеко друг от друга. Понадобилось немало времени, чтобы Медина Седония собрал свой флот в Ла-Корунье, ближайшем к Англии испанском порту. Герцог был настолько напуган ущербом, нанесенным его флоту, что обратился к Филиппу с просьбой отложить экспедицию на год.

О случившемся не знали ни англичане, ни герцог Парма. Последний готовил войска для вторжения в Англию и ждал только появления армады, чтобы начать операцию. Парма собрал армию в 17 тыс. человек, подготовил 300 транспортных судов для переброски солдат и 70 — для перевозки лошадей. Он приказал доставить 20 тыс. пустых бочек для изготовления плотов, послал своих агентов на север Германии для вербовки опытных команд транспортных судов. Как уже говорилось, Парма испытывал большие сомнения в успехе вторжения в Англию. Задержка армады очень беспокоила его.

Выйдя в море, Хоуард полагал, что вскоре встретит испанскую эскадру, и был удивлен ее отсутствием. Свежий северо-восточный ветер быстро гнал английские суда к Бискайскому заливу. Но когда они подошли к северному берегу Испании, погода резко изменилась, и эскадра вынуждена была повернуть в Плимут, куда она пришла 12 июля. В этот же день герцог Медина Седония, получив отрицательный ответ от короля, не хотевшего и слушать об отсрочке экспедиции, приказал флоту выйти из Ла-Коруньи и направиться в Англию.

19 июля, как рассказывает старинная легенда, когда лорд-адмирал и его офицеры после обеда играли в шары на борту флагманского корабля, Томас Флеминг, капитан пиннасы «Золотая лань», посланной для наблюдения, неожиданно появился на флагмане и сообщил, что видел испанский флот у мыса Лизард, находившегося в 60 милях к западу от Плимута. Все игравшие обратили взоры на Дрейка, а тот спокойно заметил: «У нас достаточно времени, чтобы закончить игру и после этого разбить испанцев ».

Этот рассказ принадлежит, несомненно, к числу многочисленных исторических анекдотов. Вероятно, в основе его лежит то, что английская эскадра действительно бездействовала до следующего дня. Это объяснялось неблагоприятным ветром. Корабли не могли выйти навстречу врагу. В то же время западный ветер, мешавший англичанам покинуть Плимут, благоприятствовал испанскому флоту. Положение становилось опасным.

Но «Непобедимая армада» почему-то не торопилась.
продолжение в Part 3