До некоторых пор в СМИ чуть ли не высмеивались рассказы мореходов о случаях, мягко говоря, неординарных, происходивших с ними на океанских просторах. Но на поверку со временем все-таки выходило, что поведанные слушателям истории далеко не флотские байки из разряда «распрячь швабру», а, по сути, истина подлинная. Разве что с некоторой «сноской» на «легкий бриз».

Все обстояло в атмосфере «строгой секретности» как это бывало не единожды. . Экипажу было известно лишь то, что идем в очередной поход по обеспечению стыковок и последующей телеметрической связи с орбитальным комплексом «Салют-6» - «Союз -32». А это означало, что в который раз Новый год, а с ним и празднично сервированный по-камчатски стол бултыхнётся в бескрайней шири Тихого океана уже на широте 0 градусов. На экваторе, то бишь.

Секретность не исключала авральный беспорядок по «строго намеченному плану». Но, что парадоксально, с вечера жены сообщали нам, что «ровно во столько- то утра корабль снимется с якоря». И все это опять- таки по секрету.

Задолго до назначенного времени подошла «камчатская ледокольная флотилия» в составе двух стареньких, но неизменно работоспособных ледоколов, дабы обколоть вдоль бортов наш КИК (корабль измерительного комплекса) «Чумикан». В кромешной тьме бухты Авача шла титаническая работа знакомых уже нам «Вьюги» и «Ермака», наших бессменных спасителей из ледового плена. «По местам стоять!С якоря сниматься, ! Баковым на бак !!» Осатанело заработал брашпиль на баке и бухта нехотя вернула «Чумикану» его собственность- якорь. Где-то по корме ухнул об воду и ледышки наш трехэтажный винт. И тут же начал наматывать первые мили. Сладостный момент отрешения от земной юдоли со всеми суетами и неурядицами.

Нас ждет океан ! Но Авача с неохотой или стыдливостью оголялась ото льда. Ледоколы неизменно вызывали сочувствие, когда как тараканы вокруг сковородки бестолково торкались по бортам огромного «Чумикана». Наконец застряли во льдах и они. Такое случалось почти неизменно и ежегодно. Застряли напрочь, без надежды на чудо.

Случай отвратительный и рисковый, но не безвыходный. Наш командир корабля, всеми обожаемый морской волк кап. 1 ранга Макаров «берёт грех на душу» и исполняет свой коронный номер: тут же вызволяет бедолаг, а заодно и свой корабль из оков ледового панциря. Лед натужно, с душераздирающим скрежетом и угрожающим грохотом сдавал позиции. Благо, до «Трех братьев» проломали фарватер в одночасье. А уж из устья бухты нами дорога проторена многократно и в любую погоду. Здравствуйте, «Сороковые ревущие»!

Далее «гостеприимно» навалился жутчайший шторм. Его сменил другой, не менее резвый, ёлка на экваторе пока не отменялась. Меня угораздило согласиться быть Дедом Морозом. Снегурочку изобразил молоденький матрос.

Потом почти полгода в полстаградусной духоте с чередующимися тропическими шквалами. И по нескольку суток кряду работа по целеуказаниям через каждые полтора часа. С перерывом в 20- 30 минут. В эти перерывы входило время на сон, еду и туалет. Но давали и «передых» суток на двое- трое. И вот, единожды переместившись для очередного сеанса связи значительно южнее, оказавшись «на задворках» Новой Зеландии, ближе к Антарктиде, нас посетило «НЕЧТО».

На вертолётной площадке вечером музицировал Ваня Лупик, писарь и обожаемый командой гармонист, балагур и приколист в масштабе Тихого океана и примыкающих к нему водоемов. Его аккордеон оглашал водную гладь южного полушария блаженными мелодиями. Мы же собрались на вертолетке получить двойное удовольствие: послушать Ваню и посмотреть аквацирк. Дельфины вокруг корабля без перерыва на трапезу буквально в истоме предавались эйфории музыки. Они задавали такие синхронные антраша, что даже угрюмый мичман- секретчик кривил краешек рта в улыбке. Ах, дельфины, ай да проказники и игруны! Вот ведь как проймут и растормошат душу, да так, что полугодовая тоска по дому, запаху костра, смеху детей ласкам любимых, в конце концов как бы отойдет, уступив в душе толику времени на общение с ними.

Сумерки, едва наметившись, сменились феерией ночи. Угомонились младшие братья по разуму, устроившись опочивать среди глади океана. Высветился Южный Крест среди мириады звезд, коих в южном полушарии тьма-тьмущая. А может и того более. Как бы в тон этой Сказке ночи месяц высветил серебром дорожку среди лёгкой ряби волн. Стих говор и смех. Горизонт не возбуждал ни единым огоньком. Да и кто когда рисковал заходить в эти широты без особой нужды! Изредка являлись всполохи светлячков среди изумруда пучин. Там же и таяли…

Но, что это! Горизонт мигом высветился мириадами огней.

Будто армада рыболовных судов словно по команде высветились суперсофитами. Такое нередко встречается в широтах у Японии и южнее. Даже бывалые штурмана могут опешить, увидав эдакое чудо чуть ли не на всю ширь горизонта. Ни дать, ни взять- стольный град во глади океана!

Но тут же простое созерцание сменилось чем- то вроде ужаса: огни даже не двигались, - они просто неслись…в нашу сторону! И это были отнюдь не какие- то заурядные прожекторы- софиты, а что- то глубинное, неведомое. Огни надменно мерцали и неслись к нам. На нас. Секунды застыли в изумлении от происходящего. Мы тоже. Возможно это было своеобразным гипнозом. Все просто оцепенели. Вздыбились от ужаса волосы, по коже пошли мурашки. Даже, если бы на корабль неслись торпеды, то наверняка были приняты контрмеры. Но это…Ощущение, будто сама планета Земля вот- вот столкнётся с чем- то огромным и абсолютно неведомым. Позже о таких же ощущениях рассказывали и все вахтенные офицеры, находящиеся на мостике.

В одночасье корабль вздыбился куда- то вверх, наверное, почти к облакам. Даже звёзды как бы приблизились. Сердце замерло, словно оторвавалось и ощутило полет наперегонки с душой. Да и вряд ли кто в эти секунды смог хотя бы в малой степени передать, описать свои переживания, ощущения. НЕЧТО стремительно и абсолютно бесшумно проносилось прямо под нами. Даже наоборот: создалось ощущение, будто наш «Чумикан» несётся среди мириады огней неведомого подводного города. Причём иллюзия была настолько сильна, что многие судорожно вцепились в леера, чтобы устоять на палубе. Время остановилось. И вот уже чудо- город, сверкнув напоследок глубинными огнями, стремглав выскочил из- под днища корабля. И, скорее всего, наша посудина была для НЕГО не более, чем крошечная щепочка, если не пушинка. И тут же громаду корабля в 17 тысяч тонн медленно и бережно возвернуло из поднебесья в лоно вод Тихого океана.

Долго, даже очень долго никто не решался вообще открыть рот, либо пошевелиться. А когда заговорили, то почему- то шепотом. На следующий день готовились к очередному циклу сеансов связи с нашими космонавтами. Но ни Рюмин, ни Ляхов из облетанного напрочь Космоса вряд ли заметили нами увиденное и пережитое.

Командованию нашему Оное и подавно эйфории не добавило, равно как и звезд на погоны. На берегу такое никогда не сподобится. Разве что в горячих головах фантастов.

А, впрочем, именно таким путем дается импульс к поиску реалий, к исследованиям. Туда влекут тайны кромешных глубин в три-шесть километров. А просторы в сотни- тысячи миль в любую из сторон света и подавно. Так, что, выслушивая бывалого моряка, не следует крутить пальцем у виска, мол «заливает братишка» по полной программе. Ан, нет!