Испанский галеон «Нуэстра Сеньора де ла Пура и Лимпиа Консепсьон» двадцать раз пересекал Атлантический океан с грузом мексиканского серебра и перуанского золота. Рейс 1641 года оказался для него последним. В Веракрусе на судно погрузили слишком много сундуков с серебряными монетами и слитками. Ими были забиты не только трюмы, но и верхняя палуба. Корабль низко сидел в воде и плохо слушался руля. Затянулись сроки выхода Золотого флота из Веракруса, начались осенние ураганы.
«Консепсьон», на котором находился вымпел командующего флотом адмирала Хуана де Вилла Винценсио, сумел добраться до побережья Флориды. Но здесь, после шторма, уничтожившего несколько галеонов, стало ясно, что изрядно потрепанный флагман не может следовать дальше. Адмирал решил зимовать в Пуэрто-Рико. И новая роковая оплошность: штурманы неправильно рассчитали путь. По закону навигаторы не подчинялись военным морякам, они относились к ведомству торгового флота, поэтому, когда штурманы повернули на юг, адмирал мог только предложить держать курс на восток — настоять на своем он был не вправе. «Консепсьон» вошел в опасные воды у побережья Эспаньолы.

Рифы подкарауливали галеон. Один из них и стал его могилой. Корма большого корабля застряла между коралловыми рифами, нос стал погружаться под воду. Чтобы спасти флагман, адмирал распорядился сбросить в море лишние сундуки с серебром и попытался стронуть галеон с рифа с помощью буксира. Осуществить этот план испанцы не успели. 1 декабря ураган прикончил злосчастное судно.

Тщетно испанский король посылал одну экспедицию за другой на место гибели своего корабля. Показания уцелевших свидетелей оказались недостаточно точными для того, чтобы обнаружить его могилу.

Нашлись, однако, другие очевидцы происшедшего, те, кто наблюдал за крушением «Консепсьона» с берега. Багамцы передавали из уст в уста предание об испанском галеоне и его сокровишах. Скоро этот слух достиг Флориды, и в 1687 году этот рассказ услышал американский матрос, корабельный плотник Уильям Фиппс. Он даже разжился картами и записями свидетелей кораблекрушения и выучился читать, чтобы разобрать эти свидетельства. Собрав подробный архив, Фиппс направился в Англию и добился аудиенции у короля Карла II. Король снарядил экспедицию к Эспаньоле. Эта первая экспедиция закончилась провалом, но Фиппс вернулся в Англию с живым свидетелем, багамцем, который клялся, что видел на дне испанский галеон и даже разглядел сквозь пробоины блеск золота и серебра, переполнявшего его трюмы. Преемник Карла, Иаков II, снарядил вторую экспедицию, которую финансировали «джентльмены — любители приключений».

И снова год прошел впустую. Ныряльщики-индейцы, работая на ощупь, приносили Фиппсу какие-то малоинтересные предметы, большей частью обломки коралла. Наконец, Фиппс собрал офицеров и признал свое поражение. Чертыхнувшись, он рубанул кортиком очередной кусок коралла — коралловая «корка» лопнула, и во все стороны брызнули золотые и серебряные монеты.
Фиппс направил всех индейцев в то место, где был подобран этот коралл. На этот раз Фиппс и сам спустился на дно в самодельном деревянном колоколе. За три месяца он подобрал десятки ящиков с золотыми и серебряными монетами и тридцать тонн серебряных слитков. Вложения «джентльменов» окупились сторицей — добыча Фиппса оценивалась в триста тысяч фунтов. Бывший плотник получил четверть этой суммы и сделался губернатором Новой Англии.
Но это была лишь десятая часть сокровищ «Консепсьона».