Массерти, который, как другие флибустьеры, участвовал во многих операциях на Антильских островах, был единственным французским флибустьером, кто обогнул Америку (через Магелланов пролив) на маленьком корабле, чтобы попытать удачу на побережье Тихого океана, который в те времена назывался «Южным морем».

Судовой журнал Массерти хоть и написан кратко и сухо, как большинство подобных записей, но он один может поведать правдивую историю, без литературных приемов, о нищенской жизни флибустьеров на суше. Все, что мы знаем о приключениях других флибустьеров, особенно на «москитовом берегу» на востоке Мексики, подтверждают полностью его описание: страх, голод, нищета, преступления от страха и голода были уделом тех людей, которых позднее романисты и поэты нарисуют обладателями несметных сокровищ и веселыми клоунами — прожигателями жизни в постоянных пирушках и кутежах, беспрестанно орущих залихвастское «Йо-хо-хо» или рычащих глупое «Аррргх».
Судовой Журнал
«4 января 1688 года, утром, мы подняли якорь, чтобы двигаться вдоль берегов от Новой Испании к КалифорнииВход в лагуну

«14 января, в полдень, мы бросили якорь перед полосой суши, отделяющей от моря большую лагуну, которую мы назвали Лавиель. Без промедления мы пересели в лодки и поплыли к узкому проливу, чтобы войти в лагуну. Я шел впереди на моем каноэ, очень удобном для плавания на мелководье. Лодку, которая следовала за мной, разыгравшееся море перевернуло. Один человек утонул. Другие спаслись, добравшись до лодок, шедших сзади и не решающихся войти в лагуну. Я, который уже был далеко впереди, не понимал причину, по которой они не хотят входить в лагуну, так как не видел опрокинувшуюся лодку. Мои товарищи отправили ко мне вплавь матроса, который рассказал о потере и об общем решении остальных переждать, пока успокоится море, а затем причалить к берегу как можно быстрее. Мне с моим экипажем необходимо было решить проблему ночлега посреди лагуны в ожидании остальных. Было очень холодно».
Высадка

«15 января другие лодки тоже вошли в вышеупомянутую лагуну, по которой мы двинулись вглубь к берегу, высадились и пошли по широкой тропе, приведшей нас к эстансии — большому поместью, где мы провели ночь, голодные, потому что здесь ничего не было».
Сушеная рыба и лошади

«Утром мы снова пошли по тропе. В полдень наткнулись на городок, в котором не нашли ни одного человека. Но мы нашли достаточное количество сушеной рыбы. Здесь мы переночевали и раздобыли лошадей.

17 января, на рассвете, мы погрузили на лошадей рыбу и немного испанского зерна (маиса), найденного в городке. Вечером мы прибыли к месту, где оставили наши лодки. 18 января мы погрузили в одну из больших лодок всю рыбу и убили всех лошадей, чтобы перевезти их туши в этой же лодке на борт корабля и там засолить. Вечером лодка возвратилась. 19 января мы вошли в другой рукав все той же лагуны, проплыли 5 или 6 лье, пристали к берегу и пошли опять по широкой тропе, показавшейся нам более исхоженной. Мы шли весь день, ничего не обнаружив, и заночевали прямо в лесу, где думали, что умрем от холода».
Холод. Пленные семьи

«20 января, на заре, мы снова зашагали по дороге, потому что не могли больше выносить страшный холод, а разжечь костер не осмеливались; холод заставлял нас быстрее двигаться. Мы шли до полудня и вышли к городку. Здесь мы взяли в плен две или три семьи, мужчин, женщин и детей, которых увели на берег лагуны, где договорились с одним из мужнин об их выкупе, состоящем только из провизии. За пленных мы потребовали приносить нам по две туши буйволов каждый день. Мы отпустили его, чтобы он начал „выплачивать“ выкуп один за всех. Он нам приносил в течение трех или четырех дней то, что мы потребовали, но в день, когда должен был быть выплаченным весь выкуп, никто не пришел, что вселило в нас подозрение и заставило насторожиться».
Ложная тревога

«25 января, когда мы уже были начеку, в наш лагерь прибыл кавалерист, вселив в нас кратковременную надежду, что он прибыл поговорить с нами о выкупе. Но он сразу же развернулся и ускакал, что нас сильно удивило и заставило подозревать, что в лесу расположился отряд, который ждет ночи, чтобы напасть на нас. Мы приняли решение немедленно выяснить, прячутся ли за деревьями люди, чтобы иметь возможность провести спокойно ночь. Разбившись по 20 человек, мы углубились в лес, где никого не нашли. Еще одну ночь провели мы на берегу. На следующий день наш отряд погрузился в лодки со всеми пленниками и поплыл к выходу из лагуны. Здесь мы обнаружили, что наш барк снесло течением. Тогда мы пристали ic маленькому острову и отсюда отправили лодку с приказом кораблю отправляться искать барк. 26 января, вечером, мы снова поплыли вглубь лагуны и высадились на островке, расположенном недалеко от знакомой широкой тропы».
Угрозы по отношению к пленникам

«21 января 1688года мы направили к испанцам гонца с письмом, требуя, чтобы кто-нибудь принес нам выкуп либо пришел переговорить с нами. Иначе мы отрубим головы всем пленникам; мы будем вынуждены это сделать, так как у нас совсем не осталось провизии».
Выкупы

«28 января было решено проверить, получили ли испанцы наше письмо. Наш гонец нашел мужчину, сестра которого была среди пленников. Тот нам рассказал, что губернатор, руководствуясь приказом короля, запретил давать какой-нибудь выкуп, особенно продовольствие. Но в том случае, продолжал он, если мы отпустим его сестру, он постарается сделать все, что сможет. Ему было обещано отпустить сестру и ее семью, если он доставит тележку с испанским зерном, запряженную пятью лошадьми».
Трусость губернаторов

«30 января, в день, когда он должен был привезти зерно, он предстал перед нами ни с чем. Он рассказал нам, что в городе находится губернатор провинции со своими 700 людьми, которые помешали ему привезти нам обещанный выкуп. Мы отпустили его, не сказав ни слова. Когда же мы собрались вместе и рассказали о губернаторе, то все пришли в ярость и стали кричать, что надо навестить этих господ, надо драться с ними, надо их победить, или пусть они победят, но надо сделать последнее усилие, прежде чем совершить казнь над пленными. Если и после этого испанцы не захотят их выкупить, то тогда мы будем вынуждены применить к ним крайние меры. Хотя население городка хотело бы дать нам провизии, но губернаторы им не позволяли это сделать, потому что сами они всегда находятся на таких позициях, где их не могут ни взять в плен, ни убить наши храбрецы, которых они заставляют выполнять приказы короля. Но если им случится спасаться бегством, то здесь они всегда впереди своих людей, как хорошие командиры».
Поход вглубь берега

«Вечером мы высадились на берегу, нас было 35 человек; мы шли всю ночь, прежде чем достигли вышеупомянутого города, в котором расположились 700 солдат губернатора провинции. Мы пришли к городу за час до рассвета, очень уставшие, так как пришлось пройти 7 длинных лье. Подойдя к подножию холма, на котором стоял город, мы остановились отдохнуть на четверть часа, и каждый подготовил свое оружие. Затем без промедления, стремясь скорее покончить с этим делом, мы бесшумно взобрались на холм. Здесь были видны горящие огни лагеря солдат. Мы сделали так, чтобы они заметили нас и это заставило бы их уйти из лагеря. Наш отряд оставался здесь до полудня. В полдень, поев немного, шесть человек отправились в разведку на берег небольшой реки».
Взятие в плен Иезуита

«Так как матросы были опечалены, а с ними и другие члены нашего отряда, тем, что ничего не удалось достать из еды, то они с грустным видом сидели на берегу реки и смотрели на тех, кто решил искупаться. И тут они услышали топот копыт лошадей. Они мгновенно вскочили, схватили свое оружие и в ожидании стали смотреть на дорогу, которая как раз проходила вдоль берега реки. На дороге показался Отец Иезуит, который тут же был взят в плен. Переполненные радостью, со смехом и песнями наши товарищи возвращались к городу, где мы их поджидали. Утомленные не столько длительным переходом, сколько отсутствием еды, мы были удивлены их радостным пением, слышным издалека. Мы спросили у нашего часового, что там происходит. Он ответил с радостным криком, что, похоже, наши люди ведут Отца Иезуита, и в этот момент они сами прокричали нам об этом. Все сразу поднялись. И даже те, кто до этого не могли и рукой пошевельнуть, теперь прыгали от радости чуть ли не четверть часа и благодарили Бога за его милость, как будто они взяли в плен самого короля Испании. Через некоторое время все успокоились и отошли от бедного пленника, который в страхе гадал, что с ним сделают — то ли съедят, то ли еще что-нибудь ужасное».
Выкуп за Иезуита

«Как только все остыли, мы сказали Отцу Иезуиту, что он должен заставить своих дать нам провизию. Он ответил, принимая нас за бедных дикарей, что нам надо только сказать ему, что нам нужно. Он заверил нас, что даст за себя 400 мешков с пшеничной мукой и испанским зерном (маисом), 400 засоленных туш буйволов и сало, табак и 50 000 экю. Он все это нам клятвенно обещал, но я видел по его словам, что у него есть свой расчет, так как он хотел сам идти за своим выкупом; я сказал ему: „Отец мой, я думаю, вы ждете, что вас отпустят, с тем чтобы вы принесли нам выкуп?“ Он ответил утвердительно и сказал, что только он сам сможет достать все и что нам ничего не остается, как довериться ему. Отец Иезуит стал клясться всеми святыми, что вернется. Пришлось ему сухо объяснить, что если он принимает нас за дикарей, то сильно ошибается, и что ему надо только молиться, чтобы принесли выкуп, иначе ему отрубят голову; такие слова сильно удивили и испугали святого отца. Остаток дня и ночь мы провели без еды, если не считать нескольких зерен испанского зерна, найденных в лагере солдат».
Отец Иезуит под присмотром мулата

«1 февраля 1688 года, на рассвете, мы двинулись в обратный путь к нашим лодкам. Отец Иезуит вынужден был идти с нами, причем так же быстро, как мы. Особые страдания ему доставляло то, что к нему на короткое время приставили мулата, который должен был присматривать за пленником во время похода. Когда я увидел его таким грустным, то спросил, в чем дело. Он пожаловался, что очень странно, что такого человека, как он, сопровождает мулат и что, если бы это был белый человек, то дорога не показалась бы ему такой тяжелой. Я ответил ему, что он должен считать себя счастливым, так как попал к нам в руки, и что я сочту за честь позаботиться о нем. Тогда Отец Иезуит почувствовал себя спокойнее и бодро продолжал свой путь. На полпути мы увидели в лесу несколько коров. Мы остановились, чтобы попытаться подстрелить хоть одну. В это время Отец Иезуит спросил у мулата, который его сопровождал: „Ты же испанец, как тебе не стыдно развлекаться с этими пре­зренными людьми? Положись на меня, убежим вместе, и я заверяю тебя, что ты будешь жить прекрасно“, мулат сразу же нам передал эти слова, что нас немного развеселило. Тем не менее, так как люди этой расы не обладают большим умом, мы ему сказали: „Он обязательно обманул бы тебя“. Затем мы подозвали 5 или 6 человек и приставили их к святому отцу, а сами за­нялись подстреленными тремя или четырьмя коровами; после этого все продолжили путь. К вечеру, вернее уже к часу ночи, наш отряд вышел на берег лагуны, где находились наши лодки с другими пленными. Здесь мы, наконец, поели и переночевали».
Парламентер

«2 февраля мы отправились к тому месту, где было оставлено письмо Отца Иезуита. Там мы встретили испанца, который был послан своим губернатором и которого мы препроводили на остров. Когда он оказался на острове, то так перенервничал, что не мог сказать нам ни слова. Ему предложили поговорить сначала с Отцом Иезуитом и другими пленниками, чтобы он удостоверился, что все они живы. Все, что он смог сделать, это поцеловать руку и подол рясы Отца. Взволнованного парламентера заставили войти во временное жилище Отца вместе с ним, чтобы он пришел в себя. Но все, что он смог, наконец, сказать, было следующее: он послан от имени своего губернатора, чтобы узнать, что мы собираемся делать с Отцом Иезуитом. В ответ на это мы написали письмо, в котором просили губернатора прислать нам более решительного человека для переговоров. После этого мы перевезли парламентера на берег и сказали ему, что он может и сам вернуться для переговоров, но только с большим доверием к нам и с большей решимостью, и что если мы даем слово, то держим его, как честные люди. Он обещал нам вернуться. Прошло четыре дня, а ответа все не было, и это нас сильно огорчало. А в это же время наш корабль, который отыскал уплывший барк, вынужден был его сжечь, что очень порадовало испанцев, полагающих, что сгорел наш большой корабль».
Письмо губернатора

«7 февраля мы отправились к тому месту, где высаживали на берег парламентера. Здесь мы нашли письмо от губернатора, в котором он уведомлял, что, если мы отпустим Отца Иезуита и остальных пленников, то он пришлет нам 20 мешков с испанским зерном. Мы послали ему ответное письмо такого содержания: что касается Отца Иезуита, то мы не собираемся возвращать его за такой выкуп, а что до остальных пленников, то губернатору ничего не остается, как доставить нам 20 тележек с испанским зерном, после чего все они будут высажены на берег, иначе он может быть уверен, что мы отрубим заложникам головы. Ответа губернатора мы ждали очень долго».
Попытка к бегству Отца Иезуита

«Отец Иезуит, видя, что ответа все нет, начал опасаться за свою жизнь. И так как он располагал даже большей свободой, чем мы сами, то однажды мы обнаружили наши лодки в плачевном состоянии: одна имела вид изъеденной червями, была перевернута кверху днищем, в котором зияла дыра величиной с большую монету, другая лежала на боку, а третья затонула вбли­зи берега. В это время Отец Иезуит, имея разрешение прогуливаться по всему острову в сопровождении стража с саблей, воспользовался общей суматохой вокруг лодок. Он незаметно оказался на другой стороне острова и, сделав вид, что у него развязался шнурок, внезапно одним движением стянул с себя рясу и скинул башмаки, после чего изо всех сил бросился к морю. Страж быстро спохватился и прибежал на мыс с криками: „Отец Иезуит убегает!“ Нас это сильно удивило. Мы бросились затыкать дыру в лодке и толкать ее к морю. Не теряя времени, некоторые из нас легли на землю и из этого положения начали стрелять по беглецу; после трех или четырех нажатий на курок им удалось ранить его. С другой стороны к Отцу уже под­плывала лодка. Она успела вовремя подплыть, так как беглец уже начал тонуть. Его погрузили в лодку совсем голого, как он был, без единой нижней одежды, и привезли в лагерь. Ему сразу дали рубашку, затем повалили на землю и несколько раз ударили, чтобы выместить на нем свое негодование. Я спросил у него, как пришло ему в голову бежать, когда ему жилось даже лучше, чем нам. Он ответил мне, что сегодня как раз тот день, когда Господь принял мучения ради него, и поэтому он тоже захотел рискнуть своей жизнью. Я же ответил ему, что он должен страдать, доказывая этим свою любовь к Богу. Итак, его заперли в его временном жилище, запретив выходить, и поставили у двери часового, а также предупредили, что если он опять вздумает сбежать, ему отрубят голову».
Ответ губернатора

«15 февраля мы опять поплыли на большую землю к условленному месту. Здесь мы нашли письмо губернатора, в котором он извещал нас, что ему запрещено приказом вице-короля Мексики под страхом смерти давать нам продовольствие или другие богатства этой земли, что повергло нас в большую печаль, так как мы находились на ограниченном кусочке земли, не имея возможности добыть себе еду и не зная тех мест, где ее искать. В сердцах мы собрались написать губернатору, что отрубим головы всем пленникам; но так как необходимо держать слово с людьми такого сорта, то мы ответили, что, если в течение двух дней он пришлет нам два мешка с испанским зерном, то мы отпустим всех пленных, но если он ничего нам не пришлет, то пусть присылает кого-нибудь забрать тела своих людей. Губернатор прислал ответ, что мы можем поступать, как нам вздумается, его это не волнует».
Казнь пленников

«Этот ответ нас сильно задел. Он поверг нас в отчаяние, так как мы были обязаны сдержать слово, которое дали против веления сердца; но мы удовлетворились казнью лишь двух пленников, а остальных отправили домой с письмом к губернатору, в котором писали ему, что это вовсе не мы виноваты в смерти его людей, а он, не захотевший в обмен на безделицу спасти их жизни, и раз он принял такое жестокое решение, то отныне он может быть уверен, что всех испанцев, которые нам по­падутся, мы будем беспощадно убивать, а также он может быть уверен, что мы сделаем все возможное, чтобы захватить кого-нибудь из губернаторов, и тот заплатит за все мучения казненных. И еще, добавляли мы в письме, хотя губернаторы окружены охраной, но будь это хоть вся армия Испании, все равно они не могут быть уверены, что не попадутся к нам в руки».
Отплытие из лагуны

«16 февраля мы погрузились в лодки, чтобы спуститься ко входу в лагуну. Здесь, у самого выхода в море, мы провели ночь, чтобы утром выйти из лагуны через узкий пролив, который таил в себе много опасностей».
Пролив

«С первыми лучами солнца мы сели в лодки вместе с Отцом Иезуитом, чтобы выйти из лагуны в открытое море. Когда мы оказались в коварном проливе, то сразу почувствовали, что море здесь неспокойно и мы можем погибнуть. Полагаясь на Бога и Деву, мы вошли в пролив на наших лодках, вмиг наполнившихся водой; волны перекатывались над лодками и удары их были столь сильны, что мы могли погибнуть в любой момент; ко всем прочим несчастьям сломался руль моей лодки. Наконец Бог смилостивился над нами и помог моей лодке проскочить между двумя огромными волнами, 40 человек были спасены и с нами Отец Иезуит, который впервые в жизни попал под такой душ. Все, кто смотрели на нас с палубы корабля, были в отчаянии от невозможности помочь нам, видя, что мы можем погибнуть на их глазах. Какое-то время мы долго не появлялись, скрытые от них волнами. Но Бог, я верю, послал ангелов, чтобы помочь нам выскочить из пролива в море, не потеряв ни одного человека, хотя удары волн бросали нас из одного конца лодки в другой и друг на друга, но не выбросили никого за борт, где смерть была бы неминуема. Бог явил милость, сделав так, что мы не потеряли управление при выходе из пролива, иначе при малейшем отклонении в сторону мы потерпели бы крушение. Наконец мы прибыли на борт корабля в абсолютно плачевном виде, где мы сразу возблагодарили Бога за все его милости. На следующий день мы пустились в обратный путь вдоль берега в надежде раздобыть какой-нибудь еды или вернуться на старое место, где мы солили мясо; может быть удастся еще засолить немного».
Поиск еды. Флибустьер, застигнутый врасплох

«19 февраля, ночью, мы высадились на берег в количестве 40 человек, чтобы идти вглубь берега через горы в городок, расположенный в 7 лье от моря.

20 февраля, в полдень, мы подошли к вышеупомянутому городу, названному нами Алузи; здесь мы не нашли никакой провизии. Мы обыскали всю округу, но собрали только несколько испанских зерен, да еще какую-то мелочь, которые послужили нам пищей. Мы слишком дорого заплатили за то немногое, что нашли, так как один из нас решился пойти на поиски еды в город, но был замечен испанцем. Испанец, видя, что наш человек идет один, спрятался за деревьями, чтобы неожиданно напасть на флибустьера* что он и сделал. Испанец выскочил из засады, началась драка, на шум прибежали другие испанцы, обезоружили флибустьера и нанесли ему множество ударов саблей и камнями. Но так как некоторые наши люди были неподалеку и при­бежали на помощь своему товарищу, то испанцы испугались и бросились бежать. Раненого смельчака, потерявшего сознание, перенесли на место временной стоянки, где наши хирурги его быстро привели в норму, сказав, что ничего страшного с ним не случилось.

21 февраля мы ушли от этого города, ведя за собой пленников, которых удалось поймать, и к вечеру вышли на берег моря, где нам предстояло провести ночь».
Письмо губернатору

«22 февраля мы отправили женщину с письмом к губернатору, чтобы сообщить ему, что за пленных, взятых в его городе, мы просим выкуп в виде продовольствия, после чего мы сразу отчалим от берега и увезем все на наш корабль».
Охота

«23 февраля мы снялись с якоря, чтобы войти в порт, называемый Горный и находящийся на расстоянии одного лье от места нашей прежней стоянки, и Здесь попытаться раздобыть немного мяса. Около большого луга, где паслись животные, мы провели восемь дней, ожидая ответа на наше письмо, который все не приходил. В конце концов мы были вынуждены покинуть эти места вместе с пленниками, не имея никакой еды, кроме небольшого количества мяса, и плыть туда, где можно было его засолить».
Бананы

«2 марта 1688 года мы подняли якорь, чтобы посетить заброшенные поселения, где можно было раздобыть немного бананов для подкрепления наших сил. В полдень мы причалили к берегу, где находились эти старые жилища и здесь нашли очень мало бананов, еще не созревших, но жестокая необходимость заставляла нас собрать их и такими. Вечером этого же дня мы снялись с якоря, чтобы плыть к дельте Бандерес, где мы когда-то засаливали мясо, и там идти в город, который нам указал один из пленников, сказав, что там можно будет раздобыть продовольствие».
В поисках еды. Виселица для проводника

«3 марта мы бросили якорь в вышеупомянутой дельте и вечером высадились на берегу в количестве 35 человек. Мы прошагали всю ночь, потому что наш пленный проводник не хотел показывать нам дорогу в город. Всю ночь мы провели в поисках. С рассветом мы отыскали ее. Тогда наш проводник заверил нас, что эта дорога ведет в город, где мы обязательно найдем еду. Отшагав 5 лье, мы еще при свете дня пришли в городок, который был покинут жителями уже более шести лет назад. Тогда мы спросили у проводника, тот ли это город, о котором он нам говорил. Он ответил утвердительно. Все были очень рассержены тем, что он нас обманул таким образом. Так как все очень устали от долгого перехода и несносной жары, то всех мучила жажда. Но в городке не было ни капли воды. Мы были вынуждены, не отдохнув ни минуты, идти искать воду. Чтобы, казалось, разъярить нас еще больше, проводник отказался опять куда-то идти, надеясь, что мы его оставим здесь. Так как мы знали, что находимся в 3 или 4 лье от большого города, столицы Новой Бискайи, то мы сказали проводнику, что если он не пойдет с нами, он будет повешен на дереве. Он ответил, что это его не пугает. Из боязни, что этот упрямый проводник навредит нам, так как мы успели разглядеть несколько испанских кавалеристов в окрестном лесу, мы повесили его с помощью одного негра, выбрав для этого большое дерево у дороги. Мы прошагали 3 лье и к часу ночи вышли к месту, где паслись одинокие коровы, а люди давно все ушли. Остались только стены. Мы немедленно убили несколько коров и унесли их туши в лес. Каждый наконец наелся, так как с того момента, как мы покинули борт корабля, ни у кого не было и кусочка во рту, да и на корабле мы, прямо сказать, не объедались. Здесь мы заночевали...

4 марта, съев еще по куску мяса, так как больше у нас ничего не было, мы пошли обратно к берегу моря. Перед отходом мы подожгли остатки построек вблизи нашей последней стоянки и уже к двум часам пополудни вышли на берег моря, принеся немного мяса для других наших товарищей, которые сторожили корабль и тоже не имели вдоволь еды».
Охота на коров

«5 марта, на рассвете, мы подняли якорь, чтобы бросить его в час пополудни в глубине бухты перед речкой с прозрачной водой, впадающей в море. Мы сразу высадились на берегу, чтобы убить нескольких коров, которые здесь пасутся в большом количестве. В этой бухте мы оставались до 15 апреля, чтобы засолить побольше мяса, прежде чем пуститься в дальнейший путь. Мы должны были найти большую реку, чтобы сделать себе новые лодки, так как наши уже пришли в полную негодность».
Выкуп за Отца Иезуита

«В это же время Отец Иезуит, видя, что мы доведены до крайности, и будучи сам не в лучшем положении, предложил нам, если мы согласны, достать выкуп в виде 100 мешков с испанским зерном, 100 засоленных туш кора» и немного табаку. Что же касается денег, то их у него нет. Мы, которые испытывали острую нужду в продовольствии, тем более, что приближалась зима и надо было ставить корабль в безопасное место, согласились на его предложение, хотя все-таки потребовали прибавить к этому 2000 экю. Договорившись с ним, что все обещанное он даст нам в порту Горный, куда мы должны были отправиться за новыми лодками, мы решили выйти в море раньше, чем когда-либо. Итак, 15 апреля мы снялись с якоря в дельте Бандерес, чтобы идти в порт Горный. 20 апреля мы отправили большую лодку на берег, чтобы раздобыть мяса. Когда к вечеру на море наступило затишье, они вернулись с двумя коровами. Пересекая узкий пролив вблизи берега, они чуть не погибли".
Порт Горный

«25 апреля мы бросили якорь в порту Горный, который был определен как место получения выкупа, и сразу послали женщину с письмом от Отца Иезуита, которое тот писал настоятелю монастыря, расположенного в 14 лье от моря, с просьбой послать ему указанный в письме выкуп и как можно скорее, так как он уже три долгих месяца соблюдает вынужденный строжайший пост».
Река в Сантьяго. Ответ на просьбу о выкупе

«26 апреля 30 человек поплыли вверх по реке под названием Сантьяго. Они плыли примерно 4 лье вверх по течению и здесь нашли пригодные большие деревья. Были сделаны две лодки, одна — на 24 весла, другая — на десять весел...

Мы получили ответ настоятеля монастыря на наше письмо, в котором он сообщал нам, что, видя наше бедственное положение и оторванность от своего народа, он предлагает нам, если мы сумеем поверить ему, прийти в монастырь без оружия, откуда он сможет переправить всех по суше в Белль-а-Крус, а там он посадит нас на галеоны, отправляющиеся в Испанию. Он даст каждому по 50 экю, чтобы мы могли добраться каждый до своих, и даст клятву духовного лица, что нам не сделают ничего плохого. В знак верности своему слову он послал нам приспособления для подъема в горы, полагая, что их у нас нет...

Мы сразу послали ему ответ, поблагодарили за его доброту, но добавили, что на этом его миссия по нашему наставлению на путь истинный заканчивается, а если он не побоится взойти на борт нашего корабля, то мы можем сами перевезти его во Францию и это избавит его от многих мучений путешествия верхом на муле, так как дорога по суше намного тяжелее, чем по морю. Мы написали также, что премного ему обязаны, но это не то, что мы у него просили, и пусть лучше поторопится с выкупом, потому что мы собираемся идти к берегам Перу и хотим попасть туда до зимы. 30 апреля настоятель опять прислал нам ответ, что касается провизии, то он пришлет нам ее, чтобы мы поскорее отбыли из этих краев, но что касается денег, то их у него нет, так как монастырь сам находится в бедственном положении. Отец Иезуит, который с нетерпением ждал момента уйти от нас, хотя мы заботились о нем лучше, чем о самих себе, немедленно ответил, чтобы присылали выкуп как можно скорее. И если вице-король или какой-нибудь офицер в любом чине захочет этому воспрепятствовать, то пусть настоятель воспользуется своими привилегиями и авторитетом».
Выкуп

«1 мая 1688 года пришел ответ, что настоятель уже отправил нам кое-какую провизию, которую ему удалось найти в городе, он велел также передать на словах, что будет искать по всей провинции остальную часть требуемого нами выкупа. Он обязался каждый день присылать нам по две незасоленные коровьи туши. Мы его особо не торопили, так как нам нужно было время, чтобы спокойно сделать лодки. Мы оставались здесь до конца месяца, и, наконец, 4 июня получили полностью весь выкуп. Тогда мы высадили всех пленников на берег вместе с Отцом Иезуитом. Потребовалось еще четыре дня, чтобы закончить работу с нашими новыми лодками, 8 июня 1688 года мы подняли якорь в порту Горный, чтобы выйти на поиски какого-нибудь удобного для зимовки порта на острове Калифорния, потому что зимой наступает плохая погода с сильным южным ветром и проливными дождями; в это время очень опасно идти к берегам Перу».

материал взят с сайта www.privateers.ru