Форма входа
 
Приветствуем тебя, корсар Юнга!

Гость, мы рады вас видеть. Пожалуйста зарегистрируйтесь или авторизуйтесь!


Купить игры
 



Чат
 
500


Статистика
 
Пользователи, посетившие сайт за текущий день:
korsary4, Erfarot, Andrey__3010, Kriogener, ukdouble1, MarisaBel, werter707
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]

  • Страница 1 из 1
  • 1
Броненосец "Цесаревич" (часть 2)
Vaas_MontenegroДата: Суббота, 04.12.2010, 15:29 | Сообщение # 1
Капитан I ранга
Группа: Корсар
Сообщений: 1018
Награды: 166
Репутация: 344
Статус: В открытом море

ИСТОРИЯ СЛУЖБЫ

Накануне войны

27 августа 1903 года броненосец под флагом контр-адмирала А.А. Вирениуса, погрузив 1200 т угля, покинул Тулон и направился в Неаполь. Во время этого, первого после приёмки корабля перехода сломался чугунный эксцентрик цилиндра среднего давления левой машины. В Неаполе его заменили на запасной, а фирме заказали новый — но опять чугунный. Отремонтировав машину, 3 сентября перешли к острову Порос близ Пирея, где уже ожидал пришедший из Севастополя пароход «Штурман» с боеприпасами. Перегрузка боезапаса заняла неделю, затем ждали из Франции новый эксцентрик. Исполнявший должность начальника ГМШ контр-адмирал З.П. Рожественский оставил по этому поводу язвительную резолюцию: «Тут очевидно надо было не запасной требовать, а переделать все на стальные. С 8 февраля до августа было времени довольно об этом подумать. Плохое утешение, что завод отпустил в запас негодную вещь, которая спецификацией не положена: по спецификации негодных эксцентриков быть не должно, а запасных в таком случае конечно и не нужно». Впрочем, ради справедливости надо заметить, что в отечественном флоте чугун в ответственных деталях продолжали применять и много позже, даже во время Второй мировой войны: переход на сталь постоянно откладывался из-за большей сложности и стоимости изготовления таких деталей.
Дальнейший путь «Цесаревич» должен был проделать совместно с несколькими другими кораблями, в том числе с броненосцем «Ослябя» и крейсером «Баян». Однако «Ослябя» ещё 9 августа сел на мель, и его пришлось поставить в Специи в док на ремонт. Возникали проблемы и с другими кораблями, и в результате было решено отправить на Дальний Восток только «Цесаревича» и «Баяна», при этом А.А. Вирениус должен был остаться на Средиземном море, чтобы собрать застрявшие в разных портах остальные корабли и довести-таки их до Порт-Артура.
24 сентября оба «француза» покинули Порос («Цесаревич» дополнительно погрузил 185 т угля) и утром 27-го пришли в Порт-Саид, где стали готовиться к проходу Суэцким каналом. Пройдя через несколько дней на буксире канал (своим ходом идти запрещалось администрацией), корабли прибыли в Суэц. Там последовало водворение перемещённых для прохода канала тяжестей на штатные места, приём угля («Цесаревич» погрузил 650 т) и переход в Джибути, куда пришли 8 октября, где последовала очередная бункеровка (683 т). 13 октября вышли в море, зашли в Коломбо (опять погрузка — 515 т, которую удалось произвести за 12 часов) и 23 октября продолжили путь. Согласно телеграммам З.П. Рожественского, ночью идти необходимо было без огней, будучи в готовности отразить внезапные минные атаки. Правда, корабли были выкрашены в парадный белый цвет: перекраску в боевой почему-то заранее производить не стали.
На второй день после выхода из Коломбо, около 5 утра 24 октября, снова (уже в третий раз) сломался эксцентрик левой машины. Ремонт занял около суток, и путь продолжили только 25 октября. К 8 утра обороты довели до 48, к вечеру — до 62. Дальнейший путь до Сабанга, куда пришли 28 октября, проделали уменьшенной 10,5-уз скоростью. З.П. Рожественский поставил-таки вопрос об изготовлении стальных эксцентриков, причём за счёт завода-строителя (ведь механизмы ещё были на гарантии, а на борту броненосца находился французский гарантийный механик), однако МТК, поручив 29 октября заказать комплект эксцентриков для левой машины, материал менять не стал.
В Сабанге приняли 1170 т угля и 2 ноября вышли в Сингапур, где простояли 5—7 числа, пополнив только запасы продовольствия. Наконец, выйдя из Сингапура, оставшиеся до Порт-Артура 2630 миль проделали без дополнительных заходов в порты со средней скоростью 9,68 уз («Цесаревич» сжёг 997 т угля, «Баян» — 820 т). 19 ноября с расстояния 60 миль с Порт-Артуром была установлена радиосвязь (радиостанцию таки-успели установить до выхода на Дальний Восток), и через несколько часов «Цесаревич», отсалютовав 13 выстрелами флагу начальника эскадры и семью — крепости, бросил якорь на внешнем рейде главной базы флота. В этот же день приказом наместника Е.И. Алексеева, продублированным по тогдашней традиции начальником эскадры вице-адмиралом О.В. Старком, оба корабля были зачислены в состав эскадры Тихого океана.
20 ноября О.В. Старк посетил «новичков», а на следующий день они вошли во внутреннюю гавань, где разгрузили запасы, перебрали машины и перекрасились в боевую оливковую окраску (корабли, уже находившиеся на Тихом океане, сделали это раньше), причём с существенным перерасходом материалов — олифы, сажи и охры. В отличие от других кораблей эскадры, новоприбывшие «французы», не прошедшие должной подготовки, были оставлены в кампании (эскадра в целом уже находилась в вооружённом резерве).
20 декабря, приняв на борт комиссию во главе с флагманским инженер-механиком А. Лукьяновым, «Цесаревич» вышел на ходовые испытания. Водоизмещение составляло 14 000 т, осадка носом — 8,42 м, кормой — 8,4 м. В полдень ввели в действие все 20 котлов, подняв давление сначала до 16, а затем и до 17 атм. На протяжении получаса, с 13 до 13.30, машины делали 88 и 92 об/мин, а скорость, согласно показаниям лага, составила 17 уз.
29 декабря провели стрельбу по щиту. Из орудий главного калибра было произведено четыре выстрела практическими и столько же боевыми зарядами, из 152-мм — соответственно 7 и 10, из 75-мм — 13 и 46, из 47-мм — 19 и 30. По сути, это были не учения, а повторные испытания артиллерийских установок.
2 января корабль окончил кампанию в был переведён в вооружённый резерв, однако пробыл в нём недолго. 17 января 1904 года ввиду всё более нараставшего напряжения наместник Е.И. Алексеев приказал всей эскадре незамедлительно начать кампанию (его приказ был продублирован начальником эскадры 19 января). Ранним утром 21 января снялись с якорей и ушли в море три крейсера, а в 8 часов с флагманского «Петропавловска» поступил приказ всей эскадре одновременно сниматься с якоря. Уже через 5 мин корабли пришли в движение. На рейде из крупных кораблей остался лишь страдавший неполадками в машинах броненосец «Севастополь». Эскадра отправилась к мысу Шантунг, а достигнув его, повернула на обратный курс. Во время этого выхода отрабатывались различные эволюции, однако скорость держали в районе 10 узлов, а стрельбы не производили: навыки маневрирования были порядком утрачены, и эскадренную подготовку надо было начинать именно с них.
Вернувшись на внешний рейд Порт-Артура, вновь погрузили полные запасы угля. Между тем японцы, получив известие об уходе эскдары в неизвестном направлении, использовали этого как повод и разорвали дипломатические отношения, а их вооружённые силы вечером 23 января получили указ о начале военных действий, хотя формального объявления войны, вопреки европейским правилам, сделано не было. На эскадре, конечно, узнали о разрыве отношений, но корабли, стоявшие на внешнем рейде, так и не были защищены боном (который по-прежнему отсутствовал) или хотя бы противоторпедными сетями (против использования последних возражал начальник эскадры, считавший, что они помешают при появлении противника быстро сняться с якоря). Дозорная служба также была поставлена слабо, хотя О.В. Старк и предлагал Е.И. Алексееву выслать на разведку крейсера к Шантунгу и Чемульпо. Наместник проигнорировал предложение насчёт разведки у Шантунга, а к Чемульпо согласился послать один крейсер вместо двух, но только 28 января. Эскадра оставалась на внешнем рейде.

Русско-японская война

Начало войны

В ночь на 27 января 1904 г. «Цесаревич», как и другие корабли эскадры, стоявшие на внешнем рейде, находился в состоянии «полубоевой готовности». С одной стороны, орудия противоминных калибров были заряжены и у них дежурила прислуга, а накануне трюмный механик П.А. Фёдоров лично обошёл корабль и проверил состояние систем обеспечения непотопляемости. С другой, противоторпедные сети даже на тех кораблях, на которых они были, поставлены не были (начальник эскадры вице-адмирал О.В. Старк запретил такую постановку), броненосец «Пересвет» производил ночную погрузку угля и был, естественно, ярко освещён (отложить погрузку также запретили). В море в качестве дозора были направлены два эсминца, однако действовали они по инструкциям мирного времени и по сути лишь облегчали японцам скрытный подход к эскадре. Обычно высылавшаяся в качестве дозора канонерка на этот раз почему-то отправлена не была.
Детали ночной атаки без объявления войны несколько расходятся даже в вахтенных журналах кораблей. По всей вероятности, первым заметил противника вахтенный начальник «Цесаревича» мичман К.П. Гильдебрант, немедленно объявивший тревогу. Комендоры 47-мм и 75-мм пушек немедленно открыли огонь, были зажжены прожекторы. Это, однако, уже не могло сорвать японскую атаку. Не успел поднявшийся на площадку левого борта командир броненосца капитан 1 ранга И.К. Григорович оценить обстановку, как раздался взрыв между кормовыми 305-мм и 152-мм башнями. Из-за быстро нараставшего крена мичман Ю.Г. Гадд, командовавший батареей 75-мм орудий левого борта, вынужден был приказать убрать орудия и задраить порты: из-за низкого расположения батареи порты при появлении крена довольно быстро входили в воду.
Вице-адмирал О.В. Старк долгое время не верил в нападение и даже пытался остановить стрельбу, подняв на «Петропавловске» луч прожектора вверх (это был установленный сигнал о прекращении огня). И только спустя примерно час после нападения, в 0.55 27 января, он отдал приказ крейсерам «Новик» и «Аскольд» преследовать вражеские миноносцы, но те, естественно, дожидаться погони не стали и благополучно скрылись.
По японским данным, в атаке участвовало 10 миноносцев, выпустивших за промежуток времени от 23.33 до 0.50 16 торпед. Проверить достоверность этих сведений невозможно; возможно, цифры были преуменьшены, чтобы скрыть низкую результативность атаки (в цели попало лишь три торпеды, причём все в самом начале атаки, все дальнейшие попытки торпедировать русские корабли оказывались безрезультатными). Так или иначе, а два самых сильных русских корабля — «Цесаревич» и «Ретвизан», а также крейсер «Паллада» — получили существенные повреждения и на весьма долгий срок вышли из строя.
После взрыва торпеды крен «Цесаревича», несмотря на отданное командиром приказание затопить правые коридоры, быстро нарастал и достиг 18° (впоследствии проведённые расчёты показали, что при увеличении крена ещё на полградуса корабль опрокинулся бы). Быстро подвести пластырь было невозможно: мешал левый гребной вал и его кронштейн, в районе которых и произошёл взрыв. Отсеки же броненосца не имели штатных трубопроводов и клинкетов, и затопление осуществлялось весьма медленно с помощью пожарных шлангов, подключенных к клинкетам в машинных и котельных отделениях. Трюмный механик П.А. Фёдоров, правильно оценив обстановку, приказал затопить не три, как это допускалось штатной системой, а сразу девять отсеков. Он же совместно с трюмным старшиной Петруховым сумели подручными материалами заткнуть перепускную 229-мм трубу, через которую из-за повреждения клинкета вода поступала в трюм подбашенного отделения 152-мм башни. Вскоре после этого на корабле пропал свет: из-за крена вода попала в цилиндры приводов динамомашин. По пути П.А. Фёдоров остановил начатое по приказанию старшего офицера затопление погреба средней 152-мм башни (вероятно, старший офицер опасался пожара и детонации боезапаса, поскольку само по себе это затопление только вредило кораблю). Откачивать воду из полузатопленного отсека пришлось тоже с помощью пожарных шлангов. Крен постепенно начал уменьшаться.
Через неплотно задраенные полупортики противоминной артиллерии частично затопило кают-компанию, однако расположенное ниже румпельное отделение оказалось сухим. А вот рулевое отделение было полностью затоплено. Несший вахту дневальным в машинном отделении машинист Афиноген Жуков по сигналу тревоги успел добежать до своего боевого поста по сигналу отражения минной атаки и задраить дверь отсека, что предотвратило распространение воды в румпельное отделение, но сам его покинуть уже не смог и погиб (его тело смогли с помощью водолаза извлечь только 19 февраля).
Через 40 минут после попадания были подняты пары, и корабль смог дать ход и направиться во внутреннюю гавань для ремонта. Обходить эскадру пришлось со стороны моря, совместно с крейсером «Аскольд» отразив ещё одну атаку миноносцев. Руль не действовал, поэтому управлялись машинами, а вход в гавань прошли с помощью портовых катеров. В проходе сели на мель: корабль принял к тому времени около 2000 т воды, и осадка кормой возросла на 2,3 м. Сняться с мели удалось только частично разгрузив кормовые отсеки, чего добились к часу дня.
Согласно рапорту командира, в результате торпедного попадания были затоплены рулевой отсек, минный с находившимися в нём провизионными помещениями, арсенал, лазарет с окружающими его помещениями и каютами (минной, электрической, водолазов, гальванёров), цейхгауз и кормовой отсек левого борта. Почти все эти помещения входили в состав бортового коридора, затопление которого и вызвало быстрое нарастание крена.
Продольная броневая противоторпедная переборка (впервые в русском флоте применённая именно на «Цесаревиче»), установленная в 3,6 м от борта и выполненная заодно со скруглением бронепалубы, повреждений не получила, но остальные конструкции взрыва не выдержала. Разделявшая арсенал и рулевое отделение поперечная переборка была пробита у борта, а её водонепроницаемая дверь сорвана с задраек. Был разрушен и узел промежуточного соединения борта со скруглением бронепалубы, применённый вместо обычного скоса: его разрушило взрывом, из-за чего вода смогла подняться выше уровня бронепалубы. Центр же взрыва пришёлся между 31 и 37-м кормовыми шпангоутами близ начала дейдвудной трубы напротив помещения арсенала на глубине 2,74 м ниже ватерлинии. 250-мм бронеплита несколько ослабила разрушающее действие взрыва и была вдавлена внутрь на глубину до 305 мм. Борт ниже плиты на протяжении 11 м и по высоте 7,3 м был продавлен внутрь (общая площадь повреждений составила около 50 м², а стрелка прогиба достигала 1,22 м). Собственно пробоина (длиной 6,1 и высотой 5,3 м) имела площадь 18 м². Были разрушены восемь шпангоутов.
Сидя на мели, «Ретвизан» успел принять участие, правда, символическое, в последовавшем утром 40-минутном бое с главными силами японского флота. Впрочем, японцы быстро отошли, а сильно ослабленная русская эскадра преследовать его не имела ни возможности, ни желания. Всего при отражении минных атак, а также в утреннем бою с японскими главными силами броненосец израсходовал 17 152-мм, 33 75-мм и 107 47-мм снарядов. Впоследствии три унтер-офицера по настоянию П.А. Фёдорова были награждены Георгиевскими крестами (обычно нижних чинов на кораблях тогда награждали «по жребию», не особо вникая в реальную роль в том или ином событии). По поводу награждения офицеров П.А. Фёдоров 17 марта сделал в своём дневнике запись: «Как по трафарету на всех трёх кораблях: „Цесаревич“, „Ретвизан“, „Палладу“ старшим офицерам — Станислава 2-й степени, старшим механикам — св. Анны 2-й степени, трюмным механикам — Станислава 3-й степени». О том же писал механику его прежний сослуживец и будущий адмирал В.К. Пилкин: «Наверное, и Вам было обидно видеть, насколько произвольно были распределены награды на „Цесаревиче“. Чем при этом руководствовались – совершенно непонятно». Лишь после войны П.А. Фёдорова, чуть ли не по ходатайству всех офицеров, наградили-таки Георгиевским крестом.

Ремонт

Поскольку поставить корабль в док из-за узких входных ворот было невозможно, ремонт пришлось проводить на плаву, соорудив для этого кессон. Пока он не был готов, ремонтные работы проводились во время отливов, когда броненосец садился на грунт и уровень воды в отсеках несколько снижался. В первую очередь требовалось герметизировать бронепалубу, чтобы вода при приливах не затапливала помещения над ней. В конце концов этого, работая в ледяной воде, добились с помощью деревянных клиньев, цемента и свинца. Осушив отсеки, удалось уменьшить осадку на 0,6—0,9 м.
14 февраля тайфуном его сорвало с мели, из-за чего чуть не произошло столкновение с крейсерами «Аскольд» и «Новик» (спасла быстрая реакция вахтенных начальников на последних, вовремя отдавших приказание потравить якорь-цепи). 16 февраля удалось полностью герметизировать и осушить отсек подбашенного отделения, затем с помощью установленного водолазами пластыря частично (на 2,4 м) понизили уровень воды в рулевом отделении. Кессон начали устанавливать 5 марта, но окончательно закрепить его удалось лишь к 16 марта: помимо сложности работы самой по себе её порядком осложняла конфигурация борта корабля в районе кормы.
Поскольку броненосец вышел из строя на долгое время, за счёт его команды частично пополнили некомплект на оставшихся боеспособных кораблях эскадры. Так, младший артиллерийский офицер мичман Б.О. Шишко был переведён на «Петропавловск» и погиб вместе с ним при подрыве на мине 31 марта. Командир «Цесаревича» И.К. Григорович 28 марта по приказу вице-адмирала С.О. Макарова был назначен вместо Н.Р. Греве командиром порта Порт-Артур и произведён в контр-адмиралы (С.О. Макаров хотел видеть на этой должности В.Н. Миклухо-Маклая, командовавшего находившимся на Балтике броненосцем береговой обороны «Адмирал Ушаков», но не получил на это согласия Главного морского штаба). Остававшиеся на «Цесаревиче» офицеры и нижние чины привлекались к тралению японских мин, для чего использовались судовые паровые катера. Эти же катера регулярно выполняли и сторожевые функции на внешнем рейде. Экипаж, пока ещё в сравнительно небольшом числе, привлекался и для сухопутной обороны.
Для удаления рваных краёв пробоин с 26 марта по инициативе представителя Обуховского завода полковника А.П. Меллера, ведавшего в Порт-Артуре ремонтом артиллерии, стали использовать электрический резак. Ровно через месяц, 26 апреля, началась установка новых шпангоутов, изготовленных взамен уничтоженных взрывом, а затем и наружной обшивки. 20 мая последний лист наружной обшивки был установлен, оставалась лишь доделка переборок. Кессон сняли 24 мая. Единственное, что невозможно было исправить полностью, оказалось рулевое управление: из-за долгого пребывания в воде пострадала электроизоляция двигателей и генераторов, поэтому основным приводом руля пришлось сделать гидравлический, а электрический перевести в разряд резервного.

Сражение в Жёлтом море

Близился срок ввода броненосца в строй; между тем, штатного командира на нём не было: после назначения И.К. Григорович командиром порта эти обязанности исполнял старший офицер Д.П. Шумов, не подходивший для официального занятия должности командира корабля по формальным причинам (не выслужил положенный ценз). С.О. Макаров собирался поэтому назначить командиром «Цесаревича» своего флаг-офицера капитана 2 ранга М.П. Васильева, однако наместник адмирал Е.И. Алексеев предпочитал видеть на этой должности капитана 1 ранга А.А. Эбергарда. М.П. Васильев 31 марта погиб вместе с С.О. Макаровым на «Петропавловск», а А.А. Эбергард был 12 апреля императорским указом назначен командиром, но в должность так и не вступил и вместе с наместником 22 апреля покинул Порт-Артур: Е.И. Алексеев считал, что тот более ему необходим в качестве штабного работника в Мукдене. В конце концов должность командира временно поручили капитану 1 ранга Н.М. Иванову.
10 июня эскадра под командованием контр-адмирала В.К. Витгефта, державшего флаг на «Цесаревиче», сделала попытку прорыва во Владивосток. После долгого выхода на внешний рейд и длительного следования за тралящим караваном (во время чего на «Цесаревиче» периодически возникали неполадки с рулём) русские корабли вышли на чистую воду и в 16.40 со скоростью 10 уз легли на курс зюйд-ост 20°. Около 18 ч были замечены главные силы японцев, а также отряды их лёгких сил, после чего русские развернулись и вернулись в Порт-Артур. Формальной причиной этого была крупная недостача на многих кораблях 152-мм и 75-мм орудий: первые наряду с главным калибром считались необходимыми в бою главных сил, вторые — для отражения ночных атак миноносцев. На обратном пути на японской мине подорвался броненосец «Севастополь», что задержало следующую попытку прорыва. А вот атаки японских миноносцев оказались абсолютно безуспешными.
С 25 июля японцы начали обстрел гавани из 120-мм пушек. От их огня всех сильней в то время пострадал «Ретвизан», получивший подводную пробоину, которую к выходу толком заделать так и не успели. В «Цесаревич» попали два снаряда. Один угодил в бронепояс и вреда не причинил, второй же попал в адмиральскую рубку, убил телеграфиста и легко ранил флаг-офицера.
Вторую и, как оказалось, последнюю попытку прорыва эскадра предприняла 28 июля. В её составе на этот раз отсутствовал броненосный крейсер «Баян», подорвавшийся 14 июля на мине и стоявший в доке на ремонте, однако все шесть эскадренных броненосцев были в строю и несли почти полный комплект артиллерии (несколько ранее снятых пушек установить на место не успели или не смогли). Выход на этот раз был назначен на 5 утра, а траление произведено более быстро. Сначала шли на 8 уз, опасаясь за прочность заплатки, установленной на пробоину «Ретвизана», потом увеличили ход до 10 уз, а с появлением противника — до 13 уз.
Первая фаза боя продолжалась с 12 ч до 14 ч 20 мин, начавшись на дистанции около 75 кабельтовых. С расстояния 45 каб открыли огонь и шестидюймовки. «Цесаревич» как флагман был главной целью японцев, однако большинство их залпов ложилось с недолётом. Хотя дистанция временами сокращалась до 36 каб, за эти два с лишним часа он получил лишь несколько не слишком существенных повреждений.
Первым в самом начале боя с большой дистанции попал 305-мм снаряд, пробивший борт и разорвавшийся при ударе о верхнюю палубу у барбета левой кормовой башни 152-мм орудий. Взрывом разрушен адмиральский буфет, осколочные ранения получили три человека, в том числе один в башне. Сама башня не пострадала. В своей книге Р.М. Мельников говорит о двух попаданиях 305-мм снарядов в этот район, однако в приводимом им же перечне повреждений, составленном офицерами «Цесаревича» в Циндао, отмечено только одно такое попадание; правда, там говорится и других попаданиях, не приведённых отдельно, но все они приходились в бронепояс и не вызывали повреждений, почему и были обойдены вниманием.
Другой снаряд, калибром не менее 203 мм, попал в подушку правого станового якоря. Последний был потерян (по счастью, цепь оказалась перебита); осколки, влетевшие в помещение носовых 75-мм пушек, слегка повредили оба орудия. Вскоре в спардек с правого борта в районе 31-го шпангоута попал ещё один фугасный снаряд (152 или 203 мм), не причинивший особых повреждений.
Снаряд, попавший в броню в районе 30—32 шпангоутов, срикошетил вниз, под воду, где и взорвался напротив первого котельного отделения. Конструкции корпуса были деформированы, из-за чего открылась течь. Были затоплены два нижних коридора между 25—31 и 31—37 шпангоутами, а также два верхних между 23–8 и 28–33-м. Всего было принято 153 т воды, крен был не более 3°; его устранили открытием трубопроводов, соединяющих затопленные нижние отсеки с такими же противоположного борта, а также затоплением нижних коридоров в районе машинного отделения.
Осколки от снаряда, разорвавшегося в гинях топенантных стрел, вызвали детонацию четырёх ящиков 47-мм патронов на боевом грот-марсе. Был убит один и тяжело ранено два человека, а марс серьёзно повреждён. Грот-мачта, тем не менее, пострадала несильно.
В конце первой фазы крупный снаряд (254 или 305-мм) попал в крышу кормовой башни главного калибра. Его осколками был убито и ранено по одному человеку у кормового дальномера, ещё один погиб в самой башне: его убило отлетевшей гайкой. Броня крыши в результате взрыва отделилась от вертикальной брони и оказалась несколько загнута кверху. Механизмы башни не пострадали, но были выведены из строя элеваторы подачи 47-мм патронов на кормовой мостик. Любопытно, что кормовая башня в техническом плане больше пострадала при подготовке к бою: при смачивании палубы струя воды попала в амбразуру, из-за чего перегорел предохранитель цепи вертикальной наводки, и некоторое время пришлось использовать ручной привод. Во время боя возникали новые неполадки. Так, некоторое время правым зарядником пришлось работать только вручную, а под занавес первой фазы в контакты рамы замка попало сало смазки снарядов, из-за чего гальваническая цепь стрельбы вышла из строя, и стрелять пришлось, действуя трубками. Командовавший башней мичман А.Н. Сполатбог вёл огонь, корректируя огонь одного орудия по выстрелу другого; ему помогал флагманский минный офицер лейтенант Н.Н. Шрейбер, запрашивавший расстояния по телефону (во второй фазе ему пришлось вступить в командование башней, когда А.Н. Сполатбог, имевший и штурманскую подготовку, вынужден был заменить убитого старшего штурмана). Носовая башня в первой фазе боя имела множество осколочных попаданий, но ни одного прямого, и никаких повреждений не получила. Однако её стрельбу осложняла необходимость время от времени менять прислугу, привлекая людей из расчётов малокалиберных пушек: как выяснилось в ходе боя, вентиляция была совершенно недостаточной.
После того, как эскадры разошлись контркурсами, бой на некоторое время затих. Русская эскадра продолжала уходить на юго-восток, японцы шли следом и, имея превосходство в скорости на 1—2 узла, постепенно нагоняли. В начавшейся после сокращения дистанции второй фазе «Цесаревич» получил большее число попаданий, чем в первой фазе. Так, согласно упомянутому выше перечню повреждений, японцам удалось добиться попадания 305-мм снарядом в носовую башню, однако обошлось без повреждений (Р.М. Мельников говорит от двух 305-мм и нескольких 152-мм снарядах, попавших в башню). Однако из-за не связанной с попаданиями поломки кронштейна направляющего роульса у правого зарядного стола пришлось вести подачу боезапаса только левым столом, что существенно снизило и без того небольшую скорострельность. Продолжались технические проблемы и в кормовой башне. Из-за перегорания реостата вертикального наведения левого орудия пришлось перейти на его ручное наведение, а позже сгорел один из проводников горизонтальной наводки: осуществлять её в дальнейшем пришлось силами матросов. У левого зарядного стола со шкивов соскочил трос, и до исправления этого повреждения подачу пришлось осуществлять через правый стол.
Снаряд не менее 203 мм пробил коечные сетки у левого трапа и осколками поразил корпусные конструкции и паровой катер. Ещё один крупный фугас разбил хлебопекарню. Два снаряда попало в кормовую трубу. Их осколки проникли в котельное отделение, ранили трёх человек и повредили один котёл и один из паропроводов, ведущий к свистку, однако быстро сориентировавшиеся в ситуации кочегарные квартирмейстеры Рожинцов и Лютый перекрыли клапан, и через 8—10 мин давление пара было полностью восстановлено. Осколками этих или других снарядов (бывали случаи разрывов над кораблём снарядов, отрикошетивших от воды) разбило один из двух дальномеров Барра и Струда и повредило напорную пожарную цистерну, вода из которой свободно гуляла по палубе. Более того, некоторое время насос в машинном отделении продолжал накачивать в неё воду, пока не был отдан приказ остановить его.
В списке повреждений были отмечены также попадания снарядов среднего калибра (120 или 152 мм) в палубу в носу и в один из иллюминаторов перед левой носовой башней среднего калибра, а также разрушение радиорубки 305-мм снарядом и попадание в рубку вахтенного начальника на кормовом мостике. Р.М. Мельников говорит ещё о 305-мм снаряде, попавшем в стык бронеплит пояса и вдавившем их внутрь, из-за чего затопило отсеки двойного дна, откуда вода начала проникать в правый погреб 152-мм снарядов; в списке повреждений этот снаряд явным образом не упоминается, хотя наличие попаданий в пояс, помимо единственного отдельно описанного (в первой фазе боя) там подтверждается.
Фатальными для всей русской эскадры (и для войны в целом) стали два 305-мм снаряда, попавших с короткими промежутками времени около 18 часов. Первый из них почти разрушил основание фок-мачты, повредил мостик и убил сидевшего в кресле на открытом мостике контр-адмирала В.К. Витгефта (после боя от него нашли одну лишь ногу) и стоявших здесь же флагманского штурмана лейтенанта Н.Н. Азарьева и младшего флаг-офицера мичмана Эллиса, а также трёх нижних чинов. Были ранены начальник штаба контр-адмирал Н.А. Матусевич (в сознание он пришёл только к ночи), старший флаг-офицер лейтенант М.А. Кедров и младший флаг-офицер мичман В.В. Кувшинников. Командир корабля капитан 1 ранга Н.М. Иванов был сбит с ног, но остался цел. Перейдя в боевую рубку, он не стал поднимать сигнал о гибели адмирала, чтобы предотвратить «сущий хаос», каковой имел место на эскадре при гибели адмирала С.О. Макарова; вместо этого он начал поворот, чтобы сблизиться с японцами и увеличить эффективность русской артиллерии (наши комендоры не тренировались в ведении огня на больших расстояниях). В этот момент попал второй снаряд, смертельно ранивший старшего штурманского офицера лейтенанта С.В. Драгичевича-Никшича и причинивший раны всем остальным находящимся в рубке, за исключением лишь старшего минного офицера лейтенанта В.К. Пилкина, который попытался восстановить управление кораблём. Однако и рулевой привод, и проводка машинного телеграфа оказались выведены из строя, а попытки связаться с центральным постом также не увенчались успехом. Были перебиты все переговорные трубы, а телефонная связь действовала лишь с одним из машинных отделений.
Неуправляемый броненосец прорезал кильватерную колонну русских кораблей, едва не попав под таранный удар шедшего четвёртым «Пересвета». Прочие корабли сначала пытались двигаться за флагманом, но, поняв, что он неуправляем, потеряли строй. Быстро поняли это и японцы, и вскоре бой прекратился. Попытавшийся таранить неприятеля «Ретвизан» под градом вражеских снарядов вынужден был отойти. Тем временем на «Цесаревиче» застопорили ход, спустили контр-адмиральский флаг и подняли сигнал «Адмирал передаёт командование». Младший флагман контр-адмирал князь П.П. Ухтомский, находящийся на «Пересвете», реально возглавить эскадру не смог (в какой-то мере это было вызвано тем, что броненосец потерял в бою обе стеньги, а сигнальные флаги, вывешивавшиеся на ограждении мостика, с других кораблей не замечали). В итоге эскадра вернулась в Порт-Артур, отразив после захода солнца атаки миноносцев.
Уже после того, как «Цесаревич» потерял управление, ему в верхнюю палубу юта попали два снаряда (152-мм и неустановленного калибра). Они пробили палубу, убили одного и ранили двух человек и повредили одно из 75-мм орудий, стоявших в кают-компании.
Сам «Цесаревич» за время боя выпустил 104 305-мм и 509 152-мм снарядов.

После боя

«Цесаревич» не мог сразу последовать за остальными броненосцами эскадры: рулевое управление не действовала, связь с машинами тоже была частично потеряна. Принявший командование старший офицер капитан 2 ранга Д.П. Шумов отправил рулевого Лаврова в центральный пост пытаться исправить погнувшийся соединительный шток, а мичмана Д.И. Дарагана — на ют, чтобы обеспечить управление рулём с помощью румпель-талей, заведя их на кормовой шпиль (такой способ отрабатывался на учениях и был предназначен для случая, когда выйдут из строя два штатных рулевых привода — электрический и гидравлический). Только через 20—25 мин управление было частично восстановлено, однако направить корабль нужным курсом оказалось проблематично: его природная рыскливость усиливалась дифферентом на нос, ну а импровизированный рулевой привод действовал медленно. «Цесаревич» занял место в хвосте возвращавшейся в Порт-Артур эскадры, однако ночью, во время атак вражеских миноносцев, потерял её и отстал.
Посовещавшись с офицерами, Д.П. Шумов принял решение пытаться прорываться во Владивосток. Угля, несмотря на пробоину в одной из труб, должно было хватить, повреждения не повлияли существенно на боеспособность: все орудия главного и среднего калибра, а также большая часть противоминных пушек остались целы, машины работали исправно, в кормовой кочегарке был повреждён один котёл, но и он ремонтировался своими силами; имевшиеся пробоины были неопасны, и самым существенным повреждением оказался вывод из строя средств коммуникации и управления в боевой рубке. Часть неполадок удалось исправить ещё в море. Корабль повернул на юг, надеясь затеряться в море.
Ночью пришли в себя сначала капитан 1 ранга Н.М. Иванов, а затем и контр-адмирал Н.А. Матусевич. Они решили сначала зайти для ремонта и пополнения запасов в германский порт Циндао. Переубедить их Д.П. Шумов не смог, и 29 июля броненосец пришёл в порт. Первоначально немецкие власти дали шесть дней на приведение его в порядок для выхода в море, однако 2 августа неожиданно потребовали немедленно интернироваться, что по приказанию находившегося в немецком госпитале Н.А. Матусевича и было сделано.
После интернирования и сдачи германским властям замков от орудий и частей от машин, что исключало самовольный выход корабля в море, был начат его основательный, но уже неторопливый ремонт. Кроме того, офицеры по собственной инициативе занялись обобщением накопленного к этому времени боевого опыта, чтобы сообщить о нём готовящейся к выходу на Дальний Восток Второй Тихоокеанской эскадре. Первые выводы и рекомендации содержались уже в отправленной 10 августа на имя наместника Е.И. Алексеева контр-адмиралом Н.А. Матусевичем телеграмме, ну а подробный анализ был закончен к концу сентября (формально он был ответом на поступившее незадолго до этого предписание командующего флотом в Тихом океане Н.И. Скрыдлова описать действия эскадры и сделать выводы в материальном и организационном отношениях). Этот документ содержал множество полезных сведений и рекомендаций, основывавшихся на опыте боёв и наблюдении за действиями противника, однако своевременно учтены они были лишь в малой мере.


Прикрепления: 2512492.jpg (41.7 Kb)






ASSASSIN
SVAROGДата: Суббота, 14.02.2015, 15:11 | Сообщение # 2
Контр-адмирал
Группа: Корсар
Сообщений: 2120
Награды: 41
Репутация: 569
Статус: В открытом море
thumbs1 thumbs1 thumbs1
Прикрепления: 0293217.jpg (63.5 Kb)



С КЕМ ХОЧЕШЬ,НО ЗА РОССИЮ!
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

Copyright Pirates-Life.Ru © 2008-2024


Семь Футов под Килем - Бухта Корсаров и Пиратов!