|
|
|
Седьмой крестовый поход.
| |
| dimgreen | Дата: Среда, 11.05.2011, 15:01 | Сообщение # 1 |
 Капитан I ранга
Группа: Корсар
Сообщений: 1039
Награды: 68
Репутация: 162
Статус: В открытом море
| 
Седьмой крестовый поход - военный поход на Восток, проведённый французским королём Людовиком IX в 1248—1254 годах.
В начале XIII века английский король Иоанн был вовлечен в непрекращающиеся распри со своими баронами. Это давало его недругу, французскому королю Людовику IX, прекрасную возможность осуществить свою заветную мечту - крестовый поход на Восток.
Он возглавил два таких похода - по официальной нумерологии - Седьмой и Восьмой крестовые походы.
Известный своим благочестием, он вошел в историю под именем Людовика IX Святого.
Франция заняла лидирующее положение в Европе, но Людовик Святой воспользовался им лишь для того, чтобы осуществить за пределами своего королевства тот идеал справедливости и высшего порядка, которым он неизменно руководствовался во внутренней политике. Его отношения к иностранным державам были подчинены прежде всего великому делу крестового похода, затем желанию поддержать мир у всех своих соседей, — желанию, которое нечасто встречается среди государственных людей.
И здесь христианин господствовал над королем и предписывал ему его образ действий.
Седьмой крестовый поход был весьма скромным: войско его было небольшим и состояло почти исключительно из французов. Кроме Людовика IX крест приняли его три брата, графы Артуа, Пуатье и герцог Анжуйский, их жены, равно как и королева Маргарита, поклялись сопровождать супругов. Этому примеру последовала большая часть знати, в том числе герцог Бретанский, графы Суассонский, Блуасский, Вандомский, Монфорский, историограф короля, верный Жуанвиль и многие другие.10
В XIV веке французское правительство подсчитало, что с 1248 года и до его возвращения во Францию в 1254 году Людовик потратил 1 537 570 ливров. Сюда входят деньги, выплаченные за провиант и одежду для короля и его двора, плата рыцарям, лучникам, пехотинцам, покупка лошадей, мулов и верблюдов, наем и оснащение кораблей, подарки и займы крестоносцам, выкуп, уплаченный за короля, когда в апреле 1250 года он попал в плен к мусульманам, работы по укреплению крепостей в Святой Земле и т. д. и т. п.
Эта сумма в шесть раз превышает королевский годовой доход в 250 000 ливров, но считать ее полной нельзя, так как известно, что Людовик субсидировал через договоры, подарки и займы около 25 % последовавших за ним крестоносцев, например, графу Жану Маконскому, купив у того графство за 10 000 ливров.
Сюда также не входят деньги, потраченные на такие мероприятия, как строительство новой королевской гавани в Эг-Морте (на южном побережье Франции, в Лионском заливе Средиземного моря) для отправки французского крестоносного флота или расходы по установлению мира и стабилизации ситуации во Франции перед отправлением в крестовый поход.
270 000 ливров было собрано Людовиком в качестве налога со своих вассалов, а французская церковь собрала для этого похода еще около 1 000 000 ливров, что дало возможность Людовику IX первые четыре года своего похода не нуждаться в дополнительных средствах.
Вероятно, общая сумма составляла что-то около 3 000 000 ливров, то есть в 12 раз больше годового дохода короля. При этом надо помнить о личных расходах участвовавших в походе крупных феодалов (таких как Альфонс Пуатевинский или Карл Анжуйский) и рыцарей (таких как Жан де Жуанвиль) и их вассалов.
Так что общая стоимость крестового похода Людовика IX была гораздо выше, чем суммы, потраченные самим королем. В свете всего этого неудивительно, что финансовые вопросы постоянно волновали крестоносцев всех сословий.
Более того, самоокупаемыми крестовые походы не назовешь: хотя количество добычи и трофеев могло быть огромным, его стоимость очень редко компенсировала расходы и потери...9
План Людовика состоял в том, чтобы не вторгаться в Палестину. Этот план был результатом накопленного крестоносцами военного опыта: захват Палестины походил на захват хвоста льва, у которого оставались свободными когти и клыки, готовые к нападению.
Мудрый полководец должен был отсечь льву голову, то есть центр исламского мира, а хвост тогда, как полагали, отвалится сам. Этим центром тогда был Египет, и именно к Египту Людовик IX вел свою армию.
В частности, Людовик изучал историю Пятого крестового похода, когда в 1218 году крестоносцы напали на Египет и осадили Дамьетту, город в восточной части устья Нила. Осада длилась восемнадцать месяцев, и город был взят.
Египетский султан тогда предложил обменять все мусульманские завоевания в Святой земле, включая Иерусалим, на все завоевания крестоносцев в Египте. К сожалению, успех разжег энтузиазм папского легата, и он отказался от предложения султана, приказывая воинам Христовым завоевать весь Египет, даже при том, что на Ниле началось половодье и было почти невозможно продвинуться дальше.
Естественно, крестоносцы потерпели сокрушительное поражение...
Людовик рассуждал, что Дамиетта была столь же важна для египетского султана теперь, как тогда и взяв город, он мог бы обменять его на Иерусалим.
Поэтому основной удар вновь предполагалось направить против Египта и вначале предстояло взять штурмом Дамьетту.
Два года спустя после принятия Креста Людовик созвал в Париже новый парламент, который утвердил отъезд рыцарей креста на июнь 1248 года. Папа послал свое благословение французскому монарху и его воинству, одновременно угрожая карой тем, кто, дав обет, отложит свое отбытие в Святую землю.
В праздник Иоанна Крестителя Людовик вместе со своими братьями отправился в аббатство Сен-Дени и принял из рук папского легата посох и котомку пилигрима, а также хоругвь-орифламму, которая уже дважды сопровождала на Святую землю его предшественников.
В конце лета 1248 г. французская эскадра вышла в море из Эг-Морта и 22 сентября прибыла в Лимассол (Кипр). Людовик несколько месяцев провел на Кипре, поджидая братьев и собирая провиант.
Райские климат и продолжительная праздность развратили крестоносцев и не замедлили сказаться на ослаблении дисциплины, а невоздержанность привела к болезням. Многие начали роптать и раскаиваться в понесенных затратах, и только щедрые королевские подарки кое-как ослабляли напряженность.
Вместе с тем Людовик Святой, имевший репутацию справедливого судьи, и здесь занимался третейским разбирательством, улаживая, в частности, бесконечные раздоры между тамплиерами и иоаннитами. Сюда же, на Кипр, к нему начали приходить посольства из ближних и дальних мест: христиане из Константинополя, Армении и Сирии являлись с подарками и просьбами.
От «великого царя татар» прибыли послы предлагать союз в борьбе против Египта, который обещал совершенно неожиданные и очень выгодные комбинации для европейской политики на Востоке.
Чтобы заинтересовать татар принятием христианства, Людовик послал к «великому царю татар» монахов-проповедников с даром - палаткой-часовней, на полотнищах которой было изображено Благовещение и другие положения христианской веры.
Было решено начать с нападения на Египет. Людовик, верный средневековым обычаям, отправил письмо султану, предлагая подчиниться и угрожая в противном случае беспощадной войной.
«Тебе известно, что я глава христианского сообщества. Я признаю, что ты глава мусульман. <...> Если я овладею твоей страной, для меня это будет дар свыше. Если же ты отстоишь ее в бою, то сможешь властвовать надо мной.
Я сообщаю тебе об этом и предостерегаю тебя от моих войск, которые наводнили горы и равнины, их также много, как и камней на земле, они направлены против тебя, как меч судьбы.» (Из письма Людовика IX султану Египта.)
Султан Мелик-Негмеддин, сын покойного Мелик-Камеля, естественно, ответил в том же тоне...
В начале июня 1249 г. крестоносцы вышли с Кипра и вскоре достигли берегов Нила.
Едва их заметили с башен города, как весь берег покрылся мусульманскими воинами. На флагманском судне состоялся совет, и большая часть баронов предложила воздержаться от немедленной высадки, сначала дождавшись отставших кораблей, но Людовик и слышать об этом не хотел.
Все войско перешло с кораблей в лодки. Людовик с двумя своими братьями был впереди.
Приблизившись к берегу, армия бросилась в море с традиционным королевским кличем: «Монжуа Сен-Дени!» и завязалась битва.
Конница мусульман несколько раз налетала на ряды крестоносцев, но безуспешно. Бой продолжался весь день.
Понеся большие потери, мусульмане отступили к Дамьетте, оставив во власти христиан морское побережье и северный берег Нила. В радости провели крестоносцы эту ночь в своих палатках, а на следующее утро их передовой отряд, никого не встретив на своем пути, подошел к городу.
Каково же было изумление рыцарей Христа, когда они обнаружили, что враг покинул Дамьетту! Армия крестоносцев с пением гимнов вступила в город; был совершен благодарственный молебен в большой мечети, вторично превращенной в церковь Божьей Матери.
Слух о падении Дамьетты взбудоражил весь Египет. Султан приказал обезглавить множество своих воинов, без боя покинувших город, но отступление мусульман продолжалось – их обуял какой-то суеверный страх перед многочисленным, закованным в железо войском. В результате рыцари Людовика Святого в течение нескольких недель не видели врага.
Многие бароны предлагали королю на волне этой паники немедленно идти на столицу Египта. Король же, верный своему рыцарскому слову, решил дождаться брата, графа Пуатье, армия которого сильно запаздывала. Эта задержка оказалась роковой...
Как и раньше, на Кипре, князья и бароны быстро забыли воинские доблести. Поскольку им были обещаны все богатства Египта, они без раздумья истратили на пиры и азартные игры все средства со своих заложенных поместий. Страсть к игре овладела и вождями, и простыми рыцарями, и дело иной раз доходило до проигрыша шлема и меча.
«Под сенью знамен, – говорит Жуанвиль, – войско Креста предалось позорному распутству». Грабили купцов, доставлявших продовольствие войску, в лагере происходили непрерывные ссоры, власть короля не признавалась, и даже братья не желали его слушать.
Об охране лагеря, расположенного на равнине, почти не заботились, и аравийские бедуины, доходя до самых палаток, нападали на спящую стражу и, обезглавив часовых, головы их отправляли султану.
Султан же, удалившись в Мансур, собирал войско. Из всех провинций Египта к нему спешили подкрепления. Присутствие пленных, которых водили по городам, вид голов, выставленных на стенах Каира и, главное, долгое бездействие крестоносцев, которое приписывали страху, постепенно рассеяли тревогу мусульман, и весь египетский народ готов был подняться по зову своего повелителя.
Между тем крестоносцы все еще поджидали графа Пуатье, который шел с многочисленным войском, набранным в южных провинциях Франции. Сразу после его прибытия был созван совет, на котором решалось, то ли идти на Александрию, то ли прямо на Каир.
Взятие Александрии представляло меньше трудностей и сулило больше выгод, но граф Роберт Артуа, воин пылкий и увлекающийся, горячо защищал план нападения на Каир. «Если хочешь убить змею, – говорил он, – раздави ей голову».
Это мнение победило, и воинство Христово, состоявшее из шестидесяти тысяч бойцов, в том числе двадцати тысяч конных, двинулась в путь; ее сопровождал флот, везший по Нилу продовольствие, кладь и военные машины.
Выйдя из лагеря 7 декабря, через двенадцать дней крестоносцы прибыли к Ашмонскому каналу и остановились на том самом месте, где некогда стояла армия Иоанна Бриеннского. Поскольку берег был очень крутым, а канал – глубоким, крестоносцы простояли несколько недель, не зная, как наладить переправу.
Враги использовали это время, ежедневно совершая набеги на лагерь христиан, осыпая их стрелами и жаря «греческим огнем».
Только в конце февраля 1250 г. с помощью перебежчика-аравитянина был обнаружен брод. Переправа оказалась трудной и заняла много времени.
Успевшие переправиться первыми не желали ждать остальных; нетерпеливый граф Артуа бросился в лагерь сарацин, и воины его предались безудержному грабежу.
Неприятель, сначала бежавший, вскоре заметил, что перед ним лишь небольшая часть крестоносцев. Это воодушевило мусульман, они повернули обратно, и на Манзурахской равнине завязалась жестокая битва, в которой погибли граф Артуа, магистр тамплиеров и множество французских рыцарей.
Только переправа главных сил крестоносцев во главе с королем изменила чаши весов: бой, продолжавшийся до самого вечера, закончился победой французов; но потери, понесенные ими, были огромны. Главное же, мусульманам удалось перекрыть дорогу на Каир...
На следующий день лагерь крестоносцев был окружен бесчисленными силами мусульман и битва возобновилась с прежней яростью. Людовик появлялся всюду, где было опасно; «греческий огонь» опалил ему одежду и сбрую его коня, сам он едва держался в седле от усталости, но ничто не могло его остановить.
И снова победа осталась за французами – но это была, как и накануне, только моральная победа, поскольку все преимущества остались за врагом, и воинству креста теперь приходилось думать не о египетской столице, а о том, как выбираться из-под Манcура.
Мусульмане тем временем перегруппировались и контратаковали ослабленные силы крестоносцев.
Запасы продовольствия у рыцарей Христа иссякли, начались голод и повальные болезни, а палящее египетское солнце причиняло невыносимые страдания. Отчаяние постепенно овладевало и командирами, и солдатами; теперь они все только и думали, что о скорейшем заключении мира.
Вскорости начались переговоры с новым султаном, Альмодамом. Было предложено возвратить мусульманам Дамьетту, а взамен крестоносцы требовали беспрепятственного прохода и уступки Иерусалима. Альмодам согласился на эти условия, но потребовал, чтобы в качестве гарантии был выдан заложником сам Людовик Святой.
Король был согласен на все, но бароны и рыцари заявили, что охотнее примут смерть, чем отдадут в залог своего монарха. Переговоры были прерваны...
Людовик вынужден был отступить: посадив на корабли женщин, детей и больных, остальная армия решила пробиваться посуху. Королю предложили сесть на корабль легата, но Людовик, больной и измученный, категорически отказался, решив разделить участь своего воинства креста.
Ночью, думая, что темнота ослабит бдительность неприятеля, соблюдая все предосторожности, пустились в путь, но это не удалось...
Отступление вскоре превратилось в беспорядочное бегство, беглецов травили, словно зайцев, и когда рассвело, уже почти все крестоносцы либо оказались в руках сарацин, либо погибли от их мечей.
Тем, кто спускался по Нилу, пришлось не лучше: сарацины стерегли их вдоль реки и всех или потопили, или убили, или забрали в плен; одному лишь кораблю легата удалось достичь Дамьетты.
Король и маленький арьергард, который он возглавлял, к изумлению мусульман, все еще сопротивлялись; но наконец и этот крошечный островок французов исчез во вражеской пучине: Людовик, его братья и все, кто сражался бок о бок с ними, были заключены в оковы, а орифламма и другие знамена стали победными трофеями мусульман.
Пленники были отведены в Манcур и размещены в разных домах; простых же рыцарей заключили в обнесенный кирпичными стенами двор, вместивший до десяти тысяч человек.
Людовик переносил плен с истинно христианским смирением; из всех своих богатств он спас только книгу псалмов и теперь почерпывал в ней свою философию и душевную стойкость.
Ему предложили свободу с условием возвращения Дамьетты и всех других городов, находившихся под властью христиан.
«Христианские города Палестины мне не принадлежат, – ответил король. – Что же касается Дамьетты, то сам Бог предал ее в руки христиан, и я не могу располагать ею».10
Ему стали грозить страшной казнью, но он и тут остался непоколебим. Султан попытался добиться от баронов того, в чем отказал их повелитель; но те, кто еще недавно едва признавали власть Людовика, теперь словно бы жили его мыслью и его волей – все они пренебрегли увещеваниями и угрозами сарацинов.
Что же касается рядовых пленников, скученных на тесном пространстве одного двора и не надеявшихся на выкуп, то от них не требовали уступки городов, но заставляли отступиться от своей веры; каждую ночь их выводили по двести - триста человек на берег Нила, и те, кто проявлял упорство, погибали под ударами мечей, а трупы их уносила река...
Ничто так не угнетало короля, как эти страдания его воинов; поэтому он предложил уплатить Крестоносцы на Нилевыкуп за всех бедняков и получить собственную свободу после всех остальных; подобно тому как он оставался последним на поле боя, он пожелал последним выйти из плена у врагов.
Проходили месяцы. Уже Нил, оросив поля, вернулся в свое русло, а король французский со своим войском все еще пребывал в плену. Наконец султан Альмодам заговорил о мире.
Теперь у Людовика требовали четыреста тысяч солидов и возвращения Дамьетты. «Я готов отдать город за мое освобождение, а четыреста тысяч солидов за освобождение всех пленников», – ответил монарх. На этом и порешили.
На четырех больших галерах, которые должны были спуститься по Нилу, разместились бароны и рыцари. Султан выехал еще до них и поджидал пленников в Серензаке, в деревянном дворце, специально выстроенном, чтобы отпраздновать заключение мира. Сюда прибыли эмиры из Сирии, чтобы поздравить султана с победой, халиф Багдада также прислал своих послов; все мусульмане благословляли его как спасителя ислама.
Молодой султан упивался всеобщими восхвалениями и грубой лестью, не подозревая, что зависть подготовила против него заговор и что часы его сочтены. Во время пира, устроенного в честь вождей, несколько мамелюков вдруг бросились на султана с обнаженными мечами. Альмодам пытался бежать, но его настигли близ Нила, и здесь, на виду у галер с французскими пленниками, его пронзил меч убийцы.
Вслед за тем множество мамелюков, вооруженных мечами, повскакивали на галеры, где находились король и знать, и стали грозить им немедленной смертью. К счастью, пока это были только угрозы.
Жизнь короля и его свиты была в опасности с момента пленения их мамелюками. Шампанский сенешаль Жуанвиль, сопровождавший короля в походе, вспоминал позднее: «Их было тридцать в нашей галере, с обнаженными мечами и датскими топорами. Я спросил Балдвина Ибленского, который понимал по-сарацински, что они говорят. И он сказал, что они собираются отрезать нам головы... Вокруг теснились люди, спешившие исповедаться у брата-тринитария... Но я не мог вспомнить ни одного греха...»
Несколько дней положение оставалось неопределенным, затем победители перезаключили договор с королем на условиях немедленной сдачи Дамьетты и предварительной уплаты части выкупа. Но даже и после этого жизнь пленников продолжала висеть на волоске. Подбадриваемые выкриками толпы, многие мамелюки считали, что всех франков следует перебить, и только жадность к деньгам отвела этот страшный замысел.
Галеры были проведены к Дамьетте, отданной мусульманам, Людовик уплатил сумму, обещанную по договору, получил свободу и 14 мая со своим семейством и немногими рыцарями высадился у Птолемаиды (Палестина).
Первой заботой Людовика по прибытии в Птолемаиду была судьба его товарищей по плену, оставшихся в Египте. Он немедленно отправил в Каир причитавшийся долг, но взамен получил только четыреста пленников. Одновременно прибыло послание из Франции от королевы-матери; Бланка умоляла короля немедленно вернуться на родину, в то время как палестинские христиане умоляли его остаться с ними.
Раздираемый противоположными чувствами, король, вопреки требованиям баронов, все же решил, что его долг – остаться на Востоке до полного освобождения французов, томившихся в плену у мамелюков. Это решение огорчило многих соратников короля, не желавших долее терпеть затянувшуюся одиссею; они, в том числе оба брата Людовика, покинули Птолемаиду и вернулись во Францию.
Король поручил им отвезти письмо к соотечественникам, повествующее о победах и несчастьях крестоносцев, призывая оказать помощь Святой земле. Письмо это, впрочем, не имело успеха...
Единственно, что в какой-то мере помогало Людовику, – это раздоры среди самих мусульман. Султаны Дамаска и Алеппо предложили ему союз против Египта для наказания мамелюков. Король ответил, что не может этого сделать, поскольку связан с Египтом договором.
В свою очередь, он отправил посольство к мамелюкам, требуя выполнения условий договора и угрожая в противном случае войной. В ответ еще двести рыцарей были выпущены на свободу.
Все мусульманские властители в своих распрях искали союза с французским монархом, и если бы у него была армия, он мог бы еще многое исправить; но Восток предоставлял ему лишь горстку воинов, а Запад не собирался приходить на помощь...
Поскольку крестоносцы войн более не вели, возобновились паломничества. Отбросив оружие, взяв в руки котомку и посох пилигрима, бароны и рыцари отправлялись на поклонение местам, связанным с жизнью Иисуса.
Сам Людовик посетил гору Фавор, Кану Галилейскую, Назарет; но в Иерусалим он не пошел, будучи убежден, что только победа может открыть ему ворота Священного города.
Он не прекращал переговоров с мамелюками и заключил с ними новый договор, согласно которому Иерусалим и многие города в Святой земле должны были перейти к христианам, а за это французы обязались помочь Египту отвоевать Сирию. Обе армии договорились встретиться в Газе; но египтяне не явились. Прождав их несколько месяцев, Людовик узнал, что султан Дамасский и султан Каирский помирились и заключили союз против христиан.
В 1252 г. во Франции умирает Бланка - мать короля Людовика IX. Когда новости о смерти матери достигли Людовика, король понял, что ему пора возвращаться.
В 1254 году он вернулся во Францию...
Тот факт, что Седьмой Крестовый поход закончился так позорно, хотя сам он был олицетворением благочестия, усугубил дискредитацию всего крестоносного движения.
Сам Людовик IX чувствовал себя опозоренным. Проиграв сарацинам, он не хотел вести войн с христианами и принял волевое решение заключить окончательный мир с Англией и закончить вялотекущую войну, которая продолжалась со времен Вильгельма Завоевателя.5
Несмотря на то, что Крестовый поход Людовика Святого был тщательно подготовлен как в военном отношении, так и идеологически, отличался множеством смелых и даже героических акций, некоторые современники Людовика IX считали ошибочными сами цели этого предприятия. Они с враждебностью относились к походу, который направлен на покорение стран с иной верой, даже если речь идет о распространении там христианства: «Мы считаем, что Бог был оскорблен, так как христиане должны были плыть за море только для того, чтобы вернуть себе наследие Христа».
Казалось, что политика короля Франции была больше ориентирована на завоевание Египта, чем на обеспечение условий, которые помогут возвращению Святой земли. Впрочем, возможно, Людовик рассматривал это завоевание прежде всего как средство, которое обеспечивало обращение египтян в христианство...
Источник:http://www.planet-x.net.ua/history/history_zagadki_krest_pohody7.html
За Францию и Россию!!!!
|
|
| |
| SVAROG | Дата: Четверг, 29.01.2015, 11:15 | Сообщение # 2 |
 Контр-адмирал
Группа: Корсар
Сообщений: 2120
Награды: 41
Репутация: 569
Статус: В открытом море
| Седьмой Крестовый поход был совершён в 1248 – 1250. Конечной его датой иногда называется и 1254 г. – год возвращения вождя похода, Людовика Святого, из Палестины в Европу. Однако военные действия Седьмого крестового похода были прекращены уже в 1250 г.
Договор Фридриха II с сарацинами во время Шестого Крестового похода, конечно, не избавил Иерусалимское королевство от внутренних раздоров, которые, постоянно усиливаясь, были причиною ослабления христианских колоний на Востоке. Эти же раздоры помешали частным крестоносным предприятиям короля Наваррского (1239 г.) и Ричарда Корнуоллского (1240 г.) помочь Святой Земле. К довершению бедствий последней, хорезмийские турки, разбитые монголами, вторглись в Сирию и, соединившись с египетскими сарацинами, ударили на христиан и овладели Иерусалимом (1244 г.), откуда лишь самая незначительная часть христиан спаслась в Акру. Несмотря на отчаянное положение Палестины, Западная Европа не присылала помощи. Папа, обычный инициатор Крестовых походов, был увлечен борьбою с императором Фридрихом II и больше думал об отнятии у последнего империи, чем об освобождении Гроба Господня. Кроме того, папские проповедники за последнее время значительно дискредитировали себя в глазах народа тем, что за деньги освобождали желающих от данного ранее обета участвовать в Крестовом походе. Не без влияния на трудность сбора в поход были и внутренние смуты, не прекращавшиеся в большинстве европейских государств.
Наконец случайное обстоятельство побудило французского короля Людовика IX Святого предпринять Седьмой Крестовый поход:выздоровев от тяжкой болезни, он дал обет принять крест. По примеру последних Крестовых походов, решено было направиться в Палестину морем. Людовик проявил значительную предусмотрительность при организации предстоявшей перевозки: не имея своего флота, он нанял необходимые корабли у венецианцев и сицилийцев; затем устроил на юге Франции порт для посадки на суда; заложил продовольственный магазин на острове Кипр (промежуточная база); изгнал из крестоносной армии все неблагонадежные элементы. После трёхлетних приготовлений, Людовик, с 50 тысячами войска, отплыл 25 августа 1248 г. из Марселя на 28 кораблях, не считая судов, везших продовольствие.
21 сентября 1248 крестоносцы Седьмого похода прибыли на остров Кипр. На собранном здесь совете решено было направить удар на Египет, как одно из могущественнейших владений сарацин (хотя вряд ли при этом имелось в виду, овладев Египтом, устроить здесь новый базис для операций в Святой Земле). Владетель Кипра уговорил Людовика зимовать на острове, чтобы дать время собраться кипрским крестоносцам. Людовик согласился, но ему скоро пришлось раскаяться: от бездействия среди участников Седьмого Крестового похода начались значит, беспорядки, а потом и болезни. Кроме того, эта остановка повлекла за собою потерю времени, приведшую к разорению многих участников похода, содержавшихся на собственный счет. Здесь же к Людовику прибыло посольство от монголов с предложением о союзе против сарацин, которое и было принято французским королём, хотя не столько из-за военных целей, сколько из-за надежды распространить между монголами христианство.
Седьмой Крестовый поход Людовика Святого
С приближением весны 1249 г. участники Седьмого Крестового похода, страдая от бездействия, все более рвались в поход, так что заявление магистров иоаннитов и тамплиеров о возможности достигнуть цели похода соглашением с египетским султаном едва не было принято за измену делу христиан, несмотря на то, что оно основано было на знании результатов прежних походов. Получив известия о собиравшейся против Египта грозе, египетский султан Малик-Салих, воевавший с владетелем Алеппо, принял меры для упорной обороны. Защищавший вход в Дельту Нила город Дамиетта был снабжен запасами продовольствия (см. об осаде Дамиетты крестоносцами Пятого похода). Значительный флот расположился в устьях Нила, а сильная сухопутная армия, предводимая Фахреддином, – там же на берегу. Сам султан, несмотря на заключенный мир, не мог прибыть в Египет по причине болезни.
15 мая 1249 г. участники Седьмого Крестового похода отплыли с острова Кипр и в начале июня, потеряв несколько кораблей, отброшенных бурей к берегам Сирии, приблизилась к Дамиетте. На другой же день после военного совета (интересно, что на нем высказывались мнения о необходимости подождать прибытия оторванных бурей кораблей, а также, до высадки, произвести рекогносцировки) крестоносцы произвели высадку без особых затруднений благодаря крайне вялым действиям Фахреддина. Не получая (несмотря на донесения голубиной почты) никаких известий от султана о приближении христиан и ввиду слухов о его смерти, Фахреддин решил уклониться от серьезного боя и после ряда частных попыток отразить высадившихся крестоносцев отступил в беспорядке на восточный берег Нила и далее, к городу Мансуре. Гарнизон и большинство жителей Дамиетты, увидев отступление Фахреддина, в паническом страхе кинулись за ним, зажегши в нескольких местах город, но позабыв уничтожить мост на судах, ведший к городу, куда 17 мая торжественно вступили крестоносцы Седьмого похода, заняв, таким образом, без боя сильно укреплённый город, который мог бы надолго задержать их успехи в Египте. Замечательно, что, заняв Дамиетту, Людовик сделал первую попытку устройства общей для армии казны и магазинов, отсутствие которых всегда вредило операциям. Но мера эта, не отвечавшая взглядам феодалов, встретила сильную оппозицию и не привела ни к чему.
Занятие французами Дамиетты повергло сарацин в отчаяние. Малик-Салих, наказав смертью главных виновников отступления, сам прибыл к армии в Мансуру. Дело христиан в Египте далеко не было окончено. Но участники Седьмого Крестового похода, вместо того, чтобы, воспользовавшись паникой мусульман, довершить их поражение, остались в Дамиетте, ожидая прибытия новых крестоносцев. Этим они дали сарацинам возможность значительно усилиться и укрепить Мансуру. Крестоносцы в Дамиетте стали предаваться пирам и веселью, уничтожая те запасы, которые были им необходимы при дальнейших операциях. Беспечность христиан была столь велика, что они не сделали даже попытки ознакомиться с театром предстоящих действий. Сарацины же, окружив неприятеля, начали энергично вести малую войну и разбивать отряды христиан по частям.
Людовик IX Святой, король Франции
В декабре 1249 г. в Египет прибыли новые крестоносцы, во главе с братом Людовика Святого, графом Пуату. Тогда участники Седьмого Крестового похода решили немедленно двинуться вглубь страны, для взятия Каира, вопреки советам многих опытных вождей предварительно утвердиться в порту Александрии, чтобы упрочить своё положение на побережье. Оставив гарнизон в Дамиетте, крестоносцы в числе около 60 тысяч (40 тысяч пехоты и 20 тысяч тяжелой кавалерии), в конце ноября 1249 г. двинулись к Каиру. Значительный флот сопровождал их по Нилу, везя продовольствие и тяжести (осадные машины). Отсутствие легкой конницы и крайне пересеченная местность (рукава реки, каналы, топи), весьма мало знакомая крестоносцам, сильно затрудняли движение.
19 декабря армия Седьмого Крестового похода приблизилась к Мансуре, впереди которой стояла войско Фахреддина, отделенная от крестоносцев рукавом Нила, а выше по реке – весь флот сарацин. При мусульманском войске находился и больной султан Малик-Салих, вскоре скончавшийся. Последнее обстоятельство могло бы очень помочь делу христиан, повлияв на упадок духа сарацин, но одна из жен султана скрыла его смерть до прибытия преемника, Тураншаха, и этим содействовала упорной обороне Мансуры. Для переправы через рукав Нила, крестоносцы, не имея мостовых средств, приступили к прокладке гати, прикрывая работы с особо устроенных башен. Но сарацины энергично препятствовали работам: ежедневно расширяли рукав реки, истребляли участников Седьмого Крестового похода стрелами и греческим огнем. Последним, кроме того, была уничтожена большая часть башен и осадных машин. Наконец, сарацины постоянно тревожили стан христианской армии, уводили пленных, захватывали суда. Все это привело к тому, что у христиан начался недостаток припасов и неразрывные с ним болезни.
Так прошло больше месяца. Наконец, в конце января 1250 г., один изменник-бедуин указал христианам брод через рукав (образец неискусства – целый месяц они не догадывались о броде или не сумели найти его сами). Желая напасть на сарацин врасплох, крестоносцы выступили к броду ночью (23 января), имея в авангарде графа д'Артуа, иоаннитов и тамплиеров (около 1,5 тысяч рыцарей). Для охраны лагеря была оставлена пехота, под начальством герцога Бургундского. Авангард, перейдя через реку, опрокинул отряд сарацинской конницы (300 человек). Пылкий граф д'Артуа, вопреки приказанию короля – ожидать перехода главных сил – и несмотря на предостережения магистров иоаннитов и тамплиеров, кинулся за отступавшими, увлекая за собою и весь авангард. Внезапное появление христиан распространило крайний беспорядок среди сарацин, увеличившийся еще более вследствие смерти Фахреддина, павшего в числе первых. Думая, что переправилась вся армия Людовика, сарацины отступили к Мансуре, куда на их плечах ворвался граф д'Артуа с авангардом, совершенно забыв о расстоянии, отделявшем его от главных сил.
Остальные участники Седьмого крестового похода, между тем, переправлялись через реку. Рыцари, узнав, что д'Артуа уже в Мансуре, увлеклись соревнованием и, по мере переправы, малыми отрядами, без связи и общего руководства, мчались к авангарду. Вследствие этого опомнившиеся сарацины, заметив разбросанность крестоносцев, били их по частям. Сражение превратилось в ряд отдельных стычек, и в результате, вместо полного разгрома сарацин, вполне вероятного ввиду внезапности появления крестоносцев и их превосходства в силах, христиане к вечеру, понеся огромные потери, оказались разделенными рекой на две части (одна – у Мансуры, другая – в лагере), хотя рыцари удержали за собою лагерь противника. Несмотря на продолжавшиеся всю ночь нападения сарацин, участникам Седьмого Крестового похода удалось устроить мост через рукав Нила и перевести из лагеря пехоту, не участвовавшую в бою. Но атаковать неприятеля крестоносцы уже не решались и занялись укреплением своего нового лагеря.
Через два дня, получив подкрепление из Каира, мусульмане, начальство над которыми принял полководец Бейбарс (ставший позже правителем Египта), сами атаковали крестоносцев. После целого дня упорной и кровопролитной битвы, в которой крестоносцы особенно много потерпели от действия греческого огня, обе стороны сохранили свои позиции. Но урон христиан за оба сражения был столь велик, что Людовик отошел в свой прежний лагерь за рукав Нила. Благоразумие требовало немедленного отступления к Дамиетте, дабы здесь подождать подкреплений и оправиться. Но рыцарские предрассудки считали отступление постыдным, и участники Седьмого Крестового похода остались в своем лагере. Вскоре у них появились в сильной степени заразные болезни: трупы павших воинов оставались незарытыми и заражали воздух и воду Нила. Между тем к сарацинам все прибывали подкрепления, а в конце февраля приехал и новый султан Тураншах. Он решил не нападать на христиан, предоставив болезням делать свое дело, а для окончательного расстройства крестоносцев отрезал их от Дамиетты и захватил суда, подвозившие продовольствие. Тогда к болезням присоединился еще и голод. Отступать теперь уже было поздно: сарацины заняли все пути к Дамиетте Доведенные до крайности участники Седьмого Крестового похода вступили в мирные переговоры, но они не привели ни к чему, так как сарацины потребовали в число заложников самого Людовика, на что рыцари не согласились.
Крестоносцам оставалось одно – сделать попытку пробиться к Дамиетте. В начале апреля, посадив женщин, детей и больных на корабли, армия Седьмого Крестового похода под прикрытием ночи, выступила к Дамиетте. В арьергарде находился сам король, отказавшийся отплыть, как некоторые знатные рыцари, на корабле. Вопреки приказанию, крестоносцы, в суматохе, не разрушили моста через рукав Нила; поэтому сарацины, заметив отступление христиан, быстро перешли рукав и присоединились к своим легким войскам, давно окружавшим крестоносцев, положение которых еще ухудшилось тем, что они не приняли мер, чтобы не заблудиться. Наконец, подавленные превосходством противника, изнуренные и обессиленные голодом и болезнями, крестоносцы вынуждены были сдаться. Людовик, два его брата, 2.800 рыцарей и 15 тысяч крестоносцев были взяты в плен. До 30 тысяч пало во время отступления и было убито или утоплено после сдачи (сарацины из пленных оставляли в живых только самых здоровых). Та же участь постигла и отправившихся на судах: почти все корабли были захвачены сарацинским флотом.
Конная статуя Людовика Святого у базилики Сакре-Кёр (Париж)
Источник фото
Спустя месяц, в течение которого Людовик, невзирая на свое тяжкое положение, проявил удивительное мужество и покорность судьбе, между ним и египетским султаном было заключено 10-летнее перемирие, окончившее Седьмой Крестовый поход. Сирийские земли остались за христианами, а Людовик и крестоносцы получили свободу за уступку Дамиетты и уплату выкупа (более 3 миллионов французских ливров). Перед приведением этого договора в исполнение султана Тураншаха убили. Солдаты-мамлюки поначалу хотели нарушить договор, но затем статья о пленных была выполнена в точности. Людовик Святой, с остатками своей армии, отправился в Акру. В Палестине Людовик пробыл до 1254 г., жертвуя интересами Франции, где его присутствие было необходимо. Пользуясь постоянными раздорами между мусульманами, он сумел доставить восточным христианам много частных выгод, обращая особое внимание на укрепление и восстановление важнейших городов.
Седьмой Крестовый поход считается некоторыми историками замечательнейшим после Первого, но это, кажется, можно признать справедливым лишь относительно главы похода, Людовика, выказавшего необыкновенные душевные качества, твердость характера и представлявшего собой чистейший тип рыцаря. Во время приготовлений к Седьмому Крестовому походу Людовик Святой обнаружил понимание некоторых важных сторон ведения войны (изгнание вредных людей из армии, устройство магазина на острове Кипр, попытки устройства такового в Дамиетте). Но затем, как руководитель похода, он оказался настоящим рыцарем: храбрый на поле сражения, он не обладал способностью руководить операциями и боем. Таковы же были и его сподвижники. Поэтому в отношении военного искусства Седьмой Крестовый поход дает столь же мало поучительного, как и предыдущие. Заметны та же необеспеченность операций, отсутствие плана действий, твердой воли руководителя, знакомства с театром войны, и проч. Наконец экспедиция Людовика еще раз доказала, что увлечение Европы Крестовыми походами миновало.
С КЕМ ХОЧЕШЬ,НО ЗА РОССИЮ!
|
|
| |
| SVAROG | Дата: Воскресенье, 23.08.2015, 16:54 | Сообщение # 3 |
|
Контр-адмирал
Группа: Корсар
Сообщений: 2120
Награды: 41
Репутация: 569
Статус: В открытом море
|  Людовик IX Святой, король Франции  Конная статуя Людовика Святого у базилики Сакре-Кёр (Париж)
С КЕМ ХОЧЕШЬ,НО ЗА РОССИЮ!
|
|
| |
|
