Совет бывалого…

Минуту спустя на мостик поднялись капитан, старпом и два артиллериста. Тёма выкручивал штурвал вправо, надеясь, что мы вовремя свернём от нависшей угрозы.
– Что будет делать, кэп? – спросил появившийся следом за артиллеристами лейтенант.
Капитан, немного седой, бакенбардистый мужчина, лет сорока, подумал, повзвешивал плюсы и минусы всех вариантов и выдал (довольно скоро) команду:
– Идём на посадку, приземлившись, заглушить двигатели, полностью отключить подачу энергии, будем молиться и надеяться, что пронесёт…
Приказ был исполнен, корабль бесшумно посадили на лесную поляну у озера. Двигатели отключили, центральный блок питания тоже, нависла тьма. Единственным источником света была голографическая 3D карта в проектируемая из карманного компьютера капитана. Объёмную карту местности с кораблями было довольно чётко видно.
Прозрачный, светящийся голубым (как и вся голограмма), инопланетный корабль завис в двухстах метрах левее «Тумана», и вдруг дал залп ракетами из бортовой батареи! все мигом упали на пол. Мгновением спустя в произошёл толчок в несколько раз сильнее обычных, стёкла в иллюминаторах по вылетали, судя по скрежету – отпали железные листы обшивки корабля.
– Завести двигатели, перебросить энергию на ускорители! Мы должны уйти любой ценой! – отдал приказ капитан. Все занялись своими делами, на меня не обращали никакого внимания.
Вновь включили свет. «Туман» оторвался от земли, но ему не суждено было оторваться от погони. Едва он стал набирать необходимую для отступления высоту, как на несчастный космолёт обрушился град ракет и лазерные выстрелы.
«Туман» накренился на левый борт, стал терять высоту и на половину плавно ушёл в озеро.
Холодная вода заливала помещение, приборы искрились, свет опять погас, а в воде плавали трупы.
Я взобрался повыше на правый борт, и с трудом открыв люк, собрался покинуть корабль, как вдруг услышал сзади голос друга:
– Не лезь туда, Дэн! Не нужно… они… кхе! Они произведут второй залп!
И точно, только я спустился по наклонённому полу вниз к Тёме, как в борт влетели ещё с десяток ракет. Обшивка не выдержала, и металлические листы обрушились на несчастных жертв атаки инопланетян. Уворачиваясь от падающего железа, не глядя по сторонам, я вдруг осознал, что лежу пластом на полу, носом вниз к стремительно прибывавшей воде, а Тёма, ухватившись за что-то, держал меня за ремень.
Удивительно, я даже чувствовал, как вода наэлектризовывается благодаря утопленным компьютерам, и не стал медлить, а начал стремительно пытаться раком залезть повыше. Это не очень-то у меня выходило, с таким же успехом черепаха может попробовать взобраться на горку задом…
– Дэн, не дури… Ух, не дёргайся, зараза, я же тебя не удержу!!! – возмущался Артём, пытаясь удержать меня за ремень, который вдавился мне в живот.
– Легко сказать… когда тут волосы, буквально, дыбом встают!
Бабах! В борт попала ещё одна ракета. Как ни парадоксально, но эта посланница смерти нас спасла! Часть наклонённого пола под нами рухнула, унося нас с Тёмой, куда-то во тьму…
Несколько секунд спустя Артём включил наручный фонарик и, осветив помещение, объявил, что мы находимся в машинном отделении. Заржавевшие трубы, приборы, покрытые паутиной и пылью, огромные шестерёнки, грязный блок питания… Да неужели машинное отделение?! И как это я не догадался?
Тёма помог мне встать и повёл по тёмному, плохо пахнущему, кишащему крысами, пауками и пьяными механиками, коридору. Наконец выбрались в мини-ангар, где находились спасательные капсулы, два маленьких сломанных истребителя и толпа народу, желающие покинуть судно и как можно скорее.
– Я смотрю, у вас есть капсулы на случай, если корабль подобьют в воздухе, а у вас есть спасательные шлюпки, на случай если корабль начнёт тонуть, как этот?
– А зачем нам, по-твоему, капсулы? – многозначительно подмигнул Артём.
Спустя пять минут я сидел в капсуле, спущенной на воду на манер лодки, с Тёмой и шестью солдатами на борту, вынужденный грести тем, что попалось под руку… а именно – лопатой!
Когда мы высадились на берег, один из солдат вручил мне восьмизарядный дробовик и коробку с патронами, которая легко и удобно крепиться на ремень. Сначала я не понял зачем, но вскоре ответ встал передо мной в полный рост в лице необычного здоровенного медведя.
Представляете, шёл я с дробовиком в руках за солдатами по лесу, никого не трогал, на веточки не наступал, в общем Гринпису не к чему придраться! И вот, неожиданно, скатываюсь по склону прямо в берлогу, влетев в крупнейшую шубу. А шуба и молвила мне человеческим голосом:
– Смотри, куда идёшь, обормот!
Мой отчаянный порывистый мат был намного громче и красноречивее любого женского визга. Медведь заключил меня в «объятия», спиной к себе и, закрыв мне лапой рот, шепнул на ухо:
– Чего орёшь, тушканчик обделавшийся?! Лесничего в медвежьей шкуре никогда не видел?!!
– Нет, - ответил я, убрав его лапу от своего лица, – я и в сказки до этого не верил, – лишь теперь я смог разглядеть под лунным светом, обросшее щетиной лицо мужика сорока лет, в накинутой на плечи и на голову, наподобие капюшона, медвежьей шкуре. Лесничий любит пострелять зверушек?
А то углубление, куда я угодил, оказалась не берлога, а землянка. Над нашими с лесником головами замаячил свет оружейных фонариков и два солдата встали у края крыши землянки.
– Я здесь, парни! – обратился я к солдатам и, подобрав дробовик, вылез из обители странного лесничего.
– Пацан, ты совсем сбрендил?! – возмутился, дав мне подзатыльник, солдат с изображением красной мозаичной змеи на груди на форме.
– Кость, не трогай парня, он же в медвежью берлогу угодил, – заступился за меня другой солдат с таким же символом змеи, только жёлтого цвета, кивнув на землянку.
– Ладно, мы тут всё осмотрели, этот участок чист… не считая медведя, пошли к нашим.
Мы вышли из леса к берегу озера, и я не поверил своим глазам: за несчастными спасшимися пассажирами «Тумана» охотились инопланетные солдаты, двух с лишним метров ростом с неулыбчивыми физиономиями и скорострельными лазерными винтовками. Одеты в чёрные костюмы, поверх которых наложены чешуи-пластины серого цвета. Наши солдаты были одеты в обычные зелёные костюмы, поверх которых надеты латы из лёгкого железа зелёного, что-то вроде средневековых лат, но прочнее, ведь могли спасти не только от стрелы, но и от пули.
Убегавшие жители Нижнего Новгорода падали один за другим, наши солдаты гасили противника из ручных пулемётов, дробовиков и винтовок, но броня была довольно крепка, а потому приходилось стрелять в голову. Один бросил гранату, убив трёх пришельцев и двух раненых жителей.
Костян со своим напарником ринулись в бой. А мне оно надо, неопытному бойцу лезть в перепалку с превосходящим по силе противником?! Но тихо отстреляться из кустов не удалось…
Тот самый лесничий, одетый в медвежью шкуру, выдал наших другому отряду противника, вышедшему из леса. Пришельцев становилось всё больше, а я вместо того, чтобы помогать своим, решил наказать предателя. Только «Медведь» повернулся ко мне, как я выстрелил в него три раза картечью. Какого чёрта он ещё жив?! Мало того, он даже не упал, а снял с пояса старый ржавый топор и с улыбкой маньяка-извращенца пошёл на меня. Ещё три выстрела в ногу, ребро, живот и никакого толку! С таким же успехом можно попробовать остановить поезд лбом. У супермена и того удалось с трудом. Что уж говорить обо мне…
Не буду воспроизводить всю ту волну ругани, которой я обрушил на голову Мишутки, злой не на шутку, пятясь задом и перезаряжая дробовик при этом.
Три раза споткнулся, дважды кувырком увернулся от топора, пока не застрял ногой в корнях старого пня. Вот страшный «гризли», оскалившись, тянется ко мне своим жутким топором. Мне хватило одного прицельного выстрела в сердце, чтобы свалить эту мохнатую тушу. Высвободив ногу, с победным русским кличем «ура», я подпрыгнул на месте. Но радовался победе я очень не долго. Невдалеке стоял солдат Костяна, державшего в руках винтовку, из ствола которой валил лёгкий дымок.
– Ну, как тебе, а? Прямо в голову! – гордо наступил на тушу солдат, демонстративно погладив пальцами окровавленную шкуру на затылке лесника.
В этот момент в турбину «Тумана» врезалась ракета, и яркий, как набор новогодних салютов, взрыв осветил озеро и окружавший его лес…

Утречко выдалось не самым приятным, и не только мне. Пол ночи прошагал с солдатами и выжившими людьми по лесу, где темно, хоть глаз выколи, а особенно «приятно» было проснуться на сырой земле у реки под сосной на куче иголок.
Руки тряслись, как у алкоголика, подошёл к реке умыться – едва удержался, чтобы не убежать с воплями без оглядки, как енот из мультика от своего отражения. Вид мой испугал бы и Фрэдди Крюггера… В реке на меня «смотрел» небритый бомж с растрёпанными волосами, весь в сосновых иголках, одетый в испачканную кровью майку, изорванных джинсах и «убитых» кроссовках, со следами комариных укусов на теле.
Умывшись, расчесавшись и почистив одежду, я уловил явный прогресс во внешнем виде – теперь я походил уже на бомжа с рублёвки.
Взяв дробовик и коробку с патронами, я пошёл на охоту. Тёма был ранен, ему необходимо питание для поддержания сил, да и сам в последнее в последний раз ел часов восемнадцать назад.
Как на зло, даже зайца нигде не встретил, лишь пустой зловещий лес, просто зона отчуждения, а я и не предполагал, какой сталкер здесь обитает…
Проходив впустую полтора часа, я набрёл на старую избу, держащуюся на курьих лапах, высотой около шести метров!
«Вот влип, добрый молодец» – поздравил я себя.

она меня заставила простого конюха описать так, будто бы он главный герой

Я развернулся, намереваясь уйти назад, но вдруг с ужасом осознал, что не знаю куда идти. Лес везде одинаковый, одни сосны! А я жутко голодный, ну и что я, по-вашему, сделал?
Верно, я пошёл к избушке. Дом, как дом, стандартная древнерусская хатка, построенная, как говорят, без единого гвоздя (хотя что-то не верить-ся!), но как добраться до двери, когда сам порог находиться на высоте шести метров?! Припомнив сказку, я крикнул «Избушка-избушка, повернись к лесу задом ко мне передом… и опустись ко мне вниз!» Мёртвая тишина, даже сверчка не слышно. По лапе влезать бесполезно (а также неудобно, против-но, скользко!), порог слишком далеко, не допрыгнуть.
С досады я ударил кроссовкой по когтистой лапе и, готов поклясться, услышал кудахтанье! Лапа, судорожно трясясь, поднялась вверх, вторая не выдержала тяжесть избы и начала крениться вправо, еле совладав с равнове-сием, избушка, наконец, опустилась на свои сложенные в позе лотоса лапки. Забавно, я думал, из моих знакомых, я один так умею…
Двери со скрипом отворились, нет, не по законам сказки, а по законам Ньютона «каждый, резко падающее с большой высоты тело, обязательно сло-мается». Я шагнул внутрь, и осмотрелся: одна комната, в которой есть одна печка, пол, покрытый множеством ковров, одно окно, один стол, стоящий у окна стол, накрытый скатертью до пола, два кресла и один одинокий стари-чок, с седою до пояса, бородой и волосами, уложенными в конский хвост. Одет он был, как ни странно, в простую русскую рубаху, полосатые, с дыра-ми на коленях, штаны, а на ногах недавно сплетённые лапти.
На вид ему было около семидесяти, глаза уставшие, но взгляд настолько пронзителен, что, казалось, им можно прожигать банковские сейфы. На правой руке тату обнажённой русалки, и что ещё мне особенно запомнилось – у него был железный протез вместо левой ноги!
– Здрасте, дедуль! – я приветственно помахал ему рукой.
– Здравствуй, сынок, входи, садись, добрым гостем будешь! – вежливо пригласил меня старик. Что-то слишком доброжелательно для того, кто чуть не угробил его дом вместе с хозяином. Дедушка резво встал и пошёл к печи. Только тут я заметил, что он был более чем на голову выше меня. Пошарив рукой за печкой, он выудил оттуда старую бутылку водки и поставил на стол. Затем он залез, под этот же, стол, достал оттуда две стопки и банку огурцов. Я был в шоке: этот старик единственный мой знакомый пенсионер, легко залезающий под стол, без жалоб на радикулит, и не поучает, что «курить вред-но, пить противно, а умирать здоровым – жалко»…
– Ну, рассказывай, кто такой, откудова и почему? – сказал старик разливая водку по стопкам.
– Денис Лёвин, из Нижнего Новгорода, потому что эвакуировали, – кратко ответил я, – ну что, за знакомство?
– Ага, – согласился дедуля и, выпив свою стопку, закусил огурчиком. Я поступил так же, – а эвакуировали, потому что пришельцы своей бомбардировкой запугали?
– Да-а, – задумчиво протянул я, – а вы откуда знаете, живя в такой глуши, и не имея даже радио?
– А… я сам ведь – один из них, – усмехнулся старик в усы, – ну, что сынок, ещё по одной?

Я вообще человек не пьющий, даже по праздникам редко употребляю, а тут, представляете, столько «счастья» мне налилось!
Иван Альзабрович оказался пришельцем, который провёл на Земле уже около семисот-восьмисот лет, точно он уже и сам не помнит. Причина его долгожительства среди простых смертных неизвестна…
– Так вот… Дэн, я вижу ты хороший парень, я расскажу тебе нашу… ик!.. общую историю.
– Валяйте… Вам налить?
– Не откажусь… Значит была на Земле, на Родине нашей… ик!.. общей, единая раса гомо… ик!.. гомо… ик!.. ну, что ты лыбишься, пошляк?! Гомосапиенсов! Людей разумных… Жили мы при-ик!-митивно, как эти… пещер-ные люди. Ну, может немного развитее, разбросанные по всеееееей… Земле. И тут нам подфартило. Разумная раса этих… зелёных человечков прилетела на Землю, стало жалко им нас… недоразвитых… собрали они народ… пок-ик!.. показали они чудеса Света, которые мы можем построить, типа Атлан-тиды, пирамид, Александрийского маяка и т.д. Ну вот, они согласились, по-строили много всего ин-нтер-ресного… спустя несколько сотен лет возвра-щаются эти зелёные человечки, и говорят, что эта маленькая, единственная обитаемая в этой галактике, планета ограничивает наши возможности. Предлагают путешествие в один… капец… ой, конец в другую галактику. Мои родители были среди тех, кто улетел на тарелочке… ик… на другую планеточку…
– Ну, надо же, какой поворот событи-ик!
– Ага, налей мне и я продолжу… Благодарю… Родился я, значит, на далёкой большой, раза в два больше Юпитера… ик! Даже не знаю, как она называется, я улетел с неё, по предложению тех же зелёных человечков, когда там и поселения названий не имели…
Прилетел я, значит, на Землю и понял: никуда я отсюда не улечу… Может, моя родная планета и гораздо больше, но она пуста, скалы одни, каньоны, растительность невысокая, небо вечно хмурое… а тут!.. Жизнь бьёт ключом, рыбки, птички, везде зелень, небо голубое, люди счастливые-э!
– И ты решил тут остаться навсегда?
– Да, сынок, да! Я скучал по своим родителям… но, мне тут было так хорошо! Я влюбился, женился, но как велика была моя печаль, когда я уз-нал… это… что земляне довольно быстро умирают… Я долго горевал по своей первой жёнушке, но что поделать. На всё воля Господа!
Я был очень разочарован в потомках тем поселенцев, которых… ик… просветили пришельцы… ведь они не знали того же, что их предки и не были так развиты, жили не долго, совершенствовались мало… и чудес света… ик! Таких как прежде больше не строили.
– К-с-стати, а откуда у тебя такой… уд-дивительный коттедж?
– А, мой первый ик!.. эксперимент на Руси, кажись времён правления Вани Позднего… Серьезного?..
– Может, Грозного?
– А! Да, точно, Грозного! Грозил он всем направо и налево! Грузил он этой с-системой нов-ов-веденного порядка всем подряд. А я, без необходимых знаний, без полезных материалов, создал это чудо техники питающееся червяками и живущее уже сколько лет!
– А как избушка пи-пи-тается? У неё же головы нет!
– Через, изобретённые мною, поры на лапах… поры всасывают ли-чинки, ик! затем перерабатывают, точнее сказать переваривают прямо в крови, превращая пищу в энергию, необходимую… да что такого я сказал? Нет, тазика у меня нет, унитаза тоже, даже ямки во дворе… открой окно и туда всё что желудок не переварил. Эй, осторожнее, скатерть не заляпа-ай-ай-ай!!!
Меня тошнило много раз, от спирта и от рассказов дедули о изобретении кротов, высасывающих кровь у трупов и перерабатывающих её в удоб-рение для плодородия почвы (угадайте, каким местом?); о эксперименте над лягушками, в которых он пересаживал мозжечок человека в тело жабы (так вот откуда взялась царевна-лягушка!); о том, как он Гоголю травил байки о чертях, призраках, Вие… и ведь это всё он показывал в лицах, а иногда и с картинками!
Далее он рассказывал, как женился на красной девице, которая его так любила, что согласна была на рай в шалаше и оказалась в избушке на курьих ножках. Вскоре Иван ушёл путешествовать по миру, оставив жену одну дома в чистом поле. Побывал Иван в Европе, затем спустя много лет, в Новом Свете, повоевал с ацтеками на стороне Кортеса, но изучив получше народ крас-нокожих, их технологии, понял, что помогал убивать самых развитых потомков просвещённого инопланетной расой народа, в печали вернулся домой. А за это время его жена уже в старуху превратилась, да и болезнь какую-то подцепила, стала тощей как скелет; Красных девиц-зазнаек стала пугать сво-ей «костяной» ногой и угрозами «заворожу, заколдую, наведу порчу, а мало будет – так ещё и метлою отшлёпаю!» Не понравилось это местному попу, отлучил он её от церкви, повесил на её костлявую шею уйму грехов, среди которых были колдовство, каннибализм, рукоприкладство, избиение младен-цев, порча частного и государственного имущества, угон скота и многое другое.
– Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
По памяти воспроизвёл стих Иван Альзабрович и, задумавшись, спросил:
– Знаешь, кто это написал?
– М-м… Пушкин? – припомнил я.
Иван недовольно фыркнул и выкинул в окно пустую стопку. Должен признать он трезвеет на глазах, уже и икота прошла…
– Пушкин… Вот все помнят Пушкина и никто бедного Ивана Альзабровича! Куда катиться мир, а? Ведь это я Санечке поведал свою печальную историю, он даже плакал со мной в обнимку, запивая горечь моей потери дорогим коньяком. Мы вместе сочинили этот стих, а он!.. посвятил его своей няне и приписал его лично себе! Хотя, кто знает, может это и не он был, а редактор-зараза?
– Так что случилось с Ядвигой Николаевной?
– Она поведала мне свою печальную участь перед смертью… Она все эти годы жила тут, в глубинке, как монах-отшельник и терпеливо ждала ме-ня, а я её застал только… перед… – старик положил голову на руки и… разревелся! Ей-богу, мне удалось его успокоить только нашарив за печкой бутылочку французского вина, по виду, ещё времён Наполеона Бонапарта.
Он рассказал, как потом нянчился с маленьким И. О. Сусанином, принимал участие в освободительном движении казаков под предводительством Богдана Хмельницкого, путешествовал по Дальнему Востоку, а также будучи партизаном, гнал Наполеона до Российской границы.
До начала XX века жил спокойно, но потом пошли битвы, революции, войны, одна за другой, в которых он принимал непосредственное участие.
Во время Второй Мировой Войны потерял ногу, которую успешно заменил качественных самодельным протезом.
– Теперь я тоже, «Костяная нога», – улыбнулся Иван и повернул голову к окну. Быстро обернувшись, он схватил меня за плечи и повалил на пол. У старика хорошая реакция, ещё бы чуть-чуть… снайперская пуля (точнее ска-зать лазерная пуля) влетела через открытое окно в потолок.
– Вот бесы поганые! – возмутился Иван Альзабрович. Встал, отряхнувшись, пошёл к печке, заглянул в мрачную щель между ней и стеной и вы-удил оттуда автомат Калашникова с двумя стволами, оптическим прицелом и фонариком над верхним стволом.
– Ну что, Дэн, покажем этим сукиным детям, кто здесь главный?! – во-одушевлённо предложил старик. Вынув из под стола кейс с магазином па-тронов для АКМ и повязав на лбу лёгкий красный шарф с вышивкой, подо-шёл к окну и «угостил» противника 30-патронной очередью. Чисто славянский Рэмбо на пенсии, ей-богу, я всем телом ощутил, что значит афоризм «сидеть на пороховой бочке».
Я тоже не стал ждать, пока нас возьмут штурмом, подобрал дробовик, и приоткрыл дверь… за которой в воздухе завис двухметровый бугай с турбо-рюкзаком и заряженной лазерной винтовкой, направленной на меня!

Пока еще не дочитал.